Русские и японские сказки — близнецы-сестры

За свои научные работы по истории русской литературы Ёсикадзу Накамура был удостоен Большой золотой медали имени М. Ломоносова Российской академии наук. А в прошлом году за свою оригинальную книгу "В поисках святой Руси. Утопические легенды староверов" получил почетную премию "Осараги Дзиро". В нашем журнале в № 7 за 1999 г. былa напечатана в сокращенном виде статья Ёсикадзы Накамуры "Староверы в Японии". Сегодня мы публикуем отрывки из новой исследовательской работы японского профессора "Русские и японские сказки — близнецы-сестры".

Для того чтобы показать самое яркое различие в психологии обоих народов, лучше всего, как мне кажется, обратиться к устной словесности.

Лет десять тому назад я перевел на японский язык знаменитый сборник русских сказок, который составил Александр Афанасьев в середине XIX века. Имя Афанасьева в Японии давно известно (во всем мире русские народные сказки пользуются большой популярностью.) Японским читателям, взрослым и маленьким, хорошо знакомы многие Иваны, например тот Иван-царевич, который поехал искать Жар-птицу, или другой Иван-царевич, который женился на лягушке, разные Иванушки-дурачки, их злой антагонист Баба Яга, миленькая Снегурочка и т. д. и т. п.

У нас, японцев, тоже есть собственное сказочное наследство. Когда я занимался переводом афанасьевских сказок, то неоднократно обращал внимание на сходства и различия между сказками русского и японского народов. Естественно, что между ними немало общего: почти всегда в конце одерживают верх добрые силы и хорошие качества человека, такие, как доброта, благородство, отзывчивость, храбрость, терпеливость, честность, великодушие, находчивость и, самое главное, любовь.

В сказках обоих народов встречается, хотя и редко, склонность к жестокости. Но характер, темперамент героев сказок не одинаковы. Способы сказывания тоже отличаются друг от друга. Я не собираюсь здесь перечислять все эти общие и различающиеся черты русских и японских сказок, а хочу остановиться только на одной особенности русских сказок или, точнее, русских людей, отраженной в сказках, с точки зрения японского переводчика.

Сказка каждого народа имеет свои собственные выражения. Что касается начала сказки, которое фольклористы называют "зачин", русские сказки почти всегда начинаются словами "жил-был" или "жили-были". Японские же сказители открывают свою сказку словами "мукаси", т. е. "в старину". Тут немыслимо было бы переводить "жил-был" на японский язык дословно.

Более всего для переводчиков трудны те выражения, которые не имеют соответствующих параллелей, прямых или косвенных, в их родном языке. Для меня одним из самых трудных выражений, почти головоломкой, стала фраза "за тридевять земель, в тридесятом государстве". Что это такое? Мне было известно, что у каждого народа цифры имеют символический смысл. В сказках и русских, и японцев числам три и девять придается какое-то особое, мистическое значение. Однако я решился не переводить эту фразу слово в слово на японский язык.

Кстати, такие общие фразы, т. е. устойчивые формулы, как "долго ли, коротко ли", "близко ли, далеко ли", "скоро ли, коротко ли", также способны довести переводчика до слез. Их тоже невозможно перевести слово в слово не только на японский язык, но и на какой-либо другой. Под этими неопределенными и неясными выражениями, по-моему, подразумевается чаще всего чрезвычайно долгое время, чрезвычайно широкое пространство.

Я думаю, что самая большая разница или по крайней мере одно из самых существенных отличий в характере русских и японцев в сказках обнаруживается в их отношении к пространству. Приведу один пример. В афанасьевском сборнике есть сказка с названием "Волшебное кольцо". Один молодой человек получает много денег по наследству от отца. На эти деньги он покупает собаку, кошку и достает волшебное кольцо. Это кольцо с его сверхъестественной силой помогает молодцу выполнить трудные задания царя и жениться на царевне.

Царевна его не любит и, выманив у захмелевшего мужа кольцо, убегает к другому королю "за тридевять земель, в тридесятое государство". Тогда собака и кошка приходят на помощь своему хозяину. Они прибегают "за тридевять земель, в тридесятое государство" и получают назад волшебное кольцо при содействии мыши. Когда собака и кошка приносят хозяину кольцо, он возвращает себе жену и счастье.

В Японии тоже известна подобная сказка. Когда-то один бедный рыбак спас змею, собаку и кошку. Оказалось, что змея — дочь морского царя. Она приглашает рыбака к себе и дарит ему волшебное кольцо в знак благодарности. Рыбак сразу становится богачом, и слухи о нем распространяются по всей стране. Дошли они и до одного торговца лошадьми, жившего в Осаке. Он приехал к рыбаку и украл у него волшебное кольцо.

И в данном случае тоже появляются собака и кошка как помощники хозяина. Они прибегают в Осаку и с помощью мыши добывают кольцо. Так их хозяину удается возвратить прежнее богатство и счастье.

Не будем останавливаться на том, возникли ли русская и японская сказки независимо друг от друга или они восходят к общему источнику. Пока меня интересует лишь пространство в обеих сказках. В русской сказке кольцо уносят "за тридевять земель, в тридесятое государство". В японской рыбак живет на острове Косики. Этот маленький остров находится на самом западе страны в префектуре Кагосима, где сама сказка была записана. Расстояние от острова до Осаки — около тысячи километров.

Само собой разумеется, не стоит спорить, что находится дальше, "тридесятое государство" или "город за тысячу километров". Весьма примечательно, что вообще в японских сказках отдаленность иного царства выражается и подчеркивается не так, как в русских сказках.

В самых популярных японских сказках дальность и длительность пути героев выражаются так: "далеко отсюда", "в далекую страну", "перешел гору, перешел другую", "из восточной страны в западную" и т. п. Зато японцы довольно часто в сказках, даже волшебных сказках, называют реальные места.

В русских же волшебных сказках, насколько мне известно, никогда не называется город или деревня, которая существует на самом деле. Сначала герои живут в одном государстве, а потом едут в иное государство. Они едут туда "по долам, по горам, по зеленым лугам", "едут месяц, другой, третий".

Так как иное государство находится очень далеко, то или "чтоб туда добраться, надо девять лет идти да назад девять — итого восемнадцать лет", или говорят молодой девушке так: "Если вздумаешь искать меня, то ищи за тридевять земель, в тридесятом государстве. Прежде три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три просвиры каменных изгложешь, чем найдешь меня!"

Действующие лица русских сказок, как мне кажется, нисколько не боятся такого большого расстояния, головокружительного для японцев. Одним словом, японцы в сказках предпочитают конкретное и точное абстрактному и неопределенному, а русские, наоборот, увлекаются неопределенным, неограниченным в пространстве и во времени. Обратите внимание и на само название сказки "Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что".

Откуда такие различия в народном характере? Всем известно, что Япония — крошечная страна, а Россия — большая страна, государство-гигант. Это географический факт. Но этого не хватает для объяснения такого существенного различия. Ответ надо искать в характере, в душе русских, воспитанных из века в век необъятной природой.

"Широкое пространство всегда владело сердцами русских", — пишет покойный академик Дмитрий Лихачев в своих "Заметках о русском". Все знают, что русские больше всего дорожили волей. Еще раз приведу слова Д. Лихачева: "Воля — это большие пространства, по которым можно идти и идти, брести, плыть по течению больших рек и на большие расстояния, дышать вольным воздухом, воздухом открытых мест, широко вдыхать грудью ветер, чувствовать над головой небо, иметь возможность двигаться в разные стороны — как вздумается".

Мне кажется, что выражение "за тридевять земель, в тридесятое государство" как раз и отражает вольнолюбивые умонастроения русских людей.

Повторяю, что, насколько можно судить по характерным чертам сказок, японцы стремятся к ясности и конкретности. Эта моя мысль, возможно, сразу встретит возражения. Ведь хорошо известно, что японцы, в отличие от европейцев, в том числе и от русских, любят говорить уклончиво, намеками и обиняками.

Это правда, но стоит обратить внимание на то, что в повседневной жизни эти японские уклончивости и эвфемизмы нисколько не мешают нам, японцам, общаться друг с другом. Мне думается, что неясные, иногда двойственные по смыслу выражения употребляются японцами из тонкого сочувствия к собеседнику, чтобы не задеть его самолюбие откровенными или резкими словами.

Прогресс науки и техники делает земной шар все теснее. Но пока еще государственные границы существуют, и коллизии из-за непонимания чужой культуры имеют порой драматические последствия. Я уверен, что гарантией мира на Земле является взаимопонимание между разными культурами.

Соседние народы, Россия и Япония, должны и, я думаю, смогут построить добрососедские отношения на основе понимания и уважения к культуре партнера.