Трансперсональная психолгия Автор: Ion Добавлено: 18/04/06 03:20 AM
Трансперсональная психология - одно из направлений современной психологии, которое начало оформляться как самостоятельная область исследований в конце 60-х годов в США. Основателями этоо направления выступили широко известные психологи, психотерапевты и мыслители: А. Маслоу, С. Гроф, А. Уотс, Э. Сьютич, М. Мерфи, С. Криппнер и д.р. Трансперсональная психология имеет глубокие корни в истории культуры и религии, в мировых духовных практиках, которые научно обоснованы в классической и современной психологии. Лидерами современной трансперсональной психологии являются С. Гроф, К. Уилбер, Ч. Тарт, А. Минделл, С. Криппнер и другие, каждый из которых развивает своё направление исследований, методы и школу.
Трансперсональная психология изучает сознание в широком спектре его проявлений: множественность состояний сознания, духовный кризис, околосмертные переживания, развитие интуиции, творчества, высшие состояния сознания, личностные ресурсы, парапсихологические феномены. Она опирается на целостное видение человека в переспективе его духовного роста, классическую и неклассическую философскую антропологию, моровые духовные традиции, разнообразные способы самопознания и психотерапии, такие, как медитация, холотропное дыхание, телесно ориентированная психотерапия, терапия искусством, работа со сновидениями, активное воображение, самогипноз и т.д.
тут я хочу выложить тексты из книги С.Грофа "Путешествие в поисках себя."
Традиционная психиатрия, психология и психотерапия опираются на фрейдовскую модель человеческой личности, ограниченную биографией и индивидуальным бессознательным человека. Этот подход может представляться приемлемым в контексте психотерапевтического самоисследования, использующего вербальные техники, такие, как свободные ассоциации или индивидуальное интервью.
Однако фрейдовская модель не дает возможности понять динамику эмоционального и психосоматического исцеления, трансформации личности и эволюции сознания, которые вызываются мощными техниками, подобными психоделической терапии, трансовым танцам или различным эмпирическим подходам современной психотерапии. Эти техники мобилизуют и активизируют глубокие бессознательные и сверхсознательные уровни человеческой психики и требуют гораздо более широких теоретических представлений. Человек, использующий эти техники для самоисследования или для оказания помощи другим, должен располагать моделью или картографией психики, включающей трансбиографические уровни. Мы считаем знакомство с подобной картографией необходимой предпосылкой для любой серьезной внутренней работы и включаем ее обсуждение в подготовительный этап как психоделической, так и холотропной терапии. Хотя представляемая далее модель предназначена для понимания динамики психоделических сеансов, она равным образом применима для глубинной эмпирической работы и при немедикаментозных подходах.
Новая картография наряду с традиционным уровнем биографических воспоминаний включает два основных трансбиографических уровня - перинатальный, связанный с переживанием рождения и смерти, и трансперсональный. Переживания всех трех категорий - биографические, перинатальные и трансперсональные - вполне доступны большинству людей. Они могут возникать в психоделических сеансах, в тех формах эмпирической психотерапии, которые используют дыхание, музыку, танец, работу с телом; они регулярно появляются во сне. Лабораторные техники изменения сознания - биологическая обратная связь, лишение сна, сенсорная изоляция или сенсорная перегрузка, различные кинестические средства - все это также может вызвать большую часть этих феноменов.
Существует широкий спектр древних и восточных духовных практик, которые разработаны специально для того, чтобы обеспечить доступ к перинатальным и трансперсональным областям. Не случайно поэтому, что новая модель психики во многом напоминает древние представления великих мистических традиций. Весь этот эмпирический спектр описан также историками, антропологами, специалистами по сравнительному изучению религии в виде различных шаманских процедур, ритуалов перехода-инициации и целительства, мистерий смерти и возрождения, трансовых танцев экстатических религий. Таким образом, современные исследования сознания впервые сделали возможным серьезный пересмотр древнего и незападного опыта и подлинный синтез древней мудрости и современной науки (Grof, 1984).
Тот факт, что перинатальные и трансперсональные переживания могут появляться и в спонтанных эпизодах необычных состояний сознания, имеет далеко идущие последствия для понимания и лечения многих состояний, которые традиционная психиатрия рассматривает как психотические. В свете же новых наблюдений они могут рассматриваться как трансперсональные кризисы или "духовные опасности". При правильном понимании и правильном обращении с ними эти кризисы могут вести к эмоциональному и психосоматическому выздоровлению, трансформации личности и эволюции сознания.
Встреча с рождением и смертью - динамика перинатальных матриц.
По мере углубления процесса эмпирического самоисследования эмоциональная и физическая боль может достичь такой интенсивности, что человек как бы переходит границы индивидуального страдания и переживает боль целой группы людей, всего человечества или даже всего живого. Для этого опыта типично отождествление с ранеными или умирающими солдатами различных времен, мучениками подземелий, узниками концентрационных лагерей, гонимыми евреями или первыми христианами, с матерью или ребенком во время родов, с животным, настигнутым хищником. Этот уровень человеческого бессознательного представляет собой пересечение биографического опыта со спектром различных трансперсональных переживаний, к которым мы обратимся в следующем разделе.
Переживания этого уровня бессознательного обычно сопровождаются яркими физиологическими проявлениями, такими, как удушье различной степени, учащенный пульс и сердцебиение, тошнота и рвота, изменения в цвете кожи, колебания температуры тела, спонтанные кожные высыпания и появление синяков, подергивания, дрожь и судороги, необычные двигательные феномены. В психоделических и немедикаментозных эмпирических сеансах, а также при неожиданно возникающих необычных состояниях сознания эти явления могут быть настолько подлинными и убедительными, что человек может поверить, что действительно умирает. Даже опытный присматривающий или свидетель подобного эпизода может воспринимать ситуацию как серьезную угрозу жизни.
На биографическом уровне лишь люди, действительно пережившие встречу с возможностью смерти, могут столкнуться с такого рода проблемами. Однако, когда процесс углубления в бессознательное выходит за биографические пределы, подобного рода переживания могут стать определяющими. Даже люди, не испытавшие угрозы жизни на собственном опыте, могут прямо переживать подобные феномены. Для тех же, кто пережил серьезные физические травмы, болезни, операции или опыт удушья, воспоминания об этих переживаниях играют роль связующего звена с этой областью.
Встреча со смертью при такой глубине самоисследования может органически переплетаться с различными явлениями, связанными с процессом биологического рождения. Встречаясь с предсмертной агонией, люди одновременно переживают родовые муки (как если бы они рожали или рождались). Кроме того, многие физиологические и поведенческие составляющие этих переживаний находят свое естественное объяснение как производные процесса рождения. В этом контексте часто встречается отождествление с плодом в утробе и переживание процесса собственного рождения с очень специфическими и достоверными подробностями. Стихия смерти может быть представлена поочередным или даже одновременным отождествлением с больными, дряхлыми или умирающими людьми. Хотя полный спектр явлений этого уровня нельзя сводить к повторному переживанию биологического рождения, родовая травма представляет собой, по-видимому, сердцевину этого процесса. Поэтому я называю данную область бессознательного перинатальной.
Термин перинатальный (perinatal) - составное греческо-латинское слово, в котором приставка peri означает "вокруг" или "поблизости", а корень natalis указывает на отношение к рождению. В медицине это слово употребляется для обозначения процессов, предшествующих родам, связанных с ними или следующих непосредственно за ними (так, например, говорят о перинатальной инфекции или перинатальном повреждении мозга). В отличие от традиционного использования термина в акушерстве, здесь он будет применяться для обозначения психических переживаний. Современная нейрофизиология отрицает возможность воспоминаний о рождении в силу того, что кора головного мозга еще не миелинизирована. Однако невозможно отрицать наличие подлинных перинатальных переживаний; частота их возникновения и их огромная клиническая значимость должны послужить поводом для пересмотра исследователями мозга своих теорий.
Связь между биологическим рождением и перинатальными переживаниями глубока и специфична. Это дает возможность использовать стадии биологических родов для построения теоретической модели, позволяющей понять динамику перинатального уровня бессознательного и даже прогнозировать процесс самоисследования на этом уровне.
Перинатальные переживания организованы в типичные тематические группы, базовые характеристики которых эмпирически связаны с анатомическими, физиологическими и биохимическими аспектами определенных клинических стадий рождения. Модель, основанная на этих стадиях, дает новое понимание динамической архитектуры различных форм психопатологии и создает революционные возможности для терапии (Grof, 1985).
Несмотря на свою тесную связь с биологическим рождением, перинатальный процесс выходит за рамки биологии и содержит важные психологические, философские и духовные измерения, так что здесь неуместен механистический редукционизм. Имея дело с мощной динамикой перинатального процесса в качестве переживающего данный процесс субъекта или в качестве исследователя, человек глубоко вовлекается в него и может увидеть в нем универсальный объяснительный принцип, однако в более широкой перспективе это может оказаться препятствием, требующим преодоления. Модель процесса рождения является мощным объяснительным принципом в рамках феноменов специфического уровня бессознательного. Когда же процесс эмпирического самоисследования переходит к трансперсональным областям психики, необходимо использовать иные представления.
Некоторые важные характеристики перинатального процесса ясно указывают, что этот феномен гораздо шире, чем просто повторное переживание процесса биологического рождения. Клиническая работа с необычными состояниями сознания показывает, что многие формы психопатологии имеют глубокие корни в феноменах этого уровня. Эмпирическое переживание смерти и возрождения оказывает сильное терапевтическое воздействие на различные эмоциональные и психосоматические симптомы, связанные с травматическими последствиями рождения как для ребенка, так и для матери. Однако оно имеет и трансперсональные измерения и ведет к глубоким изменениям в системе представлений о мире, фундаментальной иерархии ценностей и жизненных стратегий.
Эмпирическое переживание смерти и возрождения часто связывается с экзистенциальным кризисом, в котором человек серьезно пересматривает смысл собственной жизни и существования в целом. Этот кризис может быть успешно разрешен только посредством внутренней связи с духовными измерениями психики и глубинными ресурсами коллективного бессознательного. Возникающие в результате этого изменения личности и развитие сознания сравнимы с изменениями, описываемыми в контексте древних мистерий смерти и возрождения, посвящений в тайные общества или так называемых "ритуалов перехода". Таким образом, перинатальный уровень бессознательного представляет собой важную промежуточную область между индивидуальным и коллективным бессознательным, или между традиционной психологией и мистикой.
Переживания смерти и возрождения, отображающие перинатальный уровень бессознательного, богаты и сложны. События, связанные с различными стадиями или аспектами биологического рождения, как правило, перемежаются или ассоциируются с многочисленными мифологическими, мистическими, архетипическими, историческими, социополитическими, антропологическими или филогенетическими трансперсональными переживаниями. Они проявляются в четырех эмпирических структурах или сгущениях, связанных с клиническими стадиями рождения ребенка.
Связь с переживаниями плода на стадиях биологического рождения обеспечивает избирательный доступ к специфическим областям коллективного бессознательного, воплощающим сходные состояния сознания. Для теории и практики эмпирической работы самопознания оказалось полезным постулировать существование четырех гипотетических динамических матриц, управляющих процессами на перинатальном уровне бессознательного. Они называются базовыми перинатальными матрицами (БПМ).
Помимо того, что эти матрицы обладают специфическим эмоциональным и психосоматическим содержанием, они являются также принципом организации материала различных уровней бессознательного. Различные аспекты биографического уровня - насилие и жестокость, угрозы, разлука, боль, удушье или, наоборот, состояния биологической и эмоциональной удовлетворенности - тесно связаны со специфическими аспектами БПМ.
Развертывание перинатального уровня часто сопровождается также трансперсональными переживаниями вроде архетипических видений Великой Матери или Ужасной Богини Матери, Рая, Чистилища, Ада, отождествлением с животными, с опытом прошлых воплощений. Как и в случае связи СКО и БПМ, связующим звеном между БПМ и трансперсональными феноменами оказываются сходные эмоциональные или физические переживания.
БПМ имеют специфическое отношение к активности во фрейдовских эрогенных зонах и к различным формам психопатологии (см. Приложение Б). Далее я опишу базовые перинатальные матрицы в последовательности соответствующих стадий биологического рождения. Этот порядок редко воспроизводится в процессе глубинного самоисследования; здесь темы различных матриц, как правило, образуют весьма разнообразные сочетания.
Первая базовая перинатальная матрица (БПМ I) - амниотическая Вселенная.
Биологическая основа этой матрицы - опыт исходного симбиотического союза плода с материнским организмом во время его внутриутробного существования. Если не возникает каких-либо помех, такая жизнь близка к идеальной. Однако различные факторы физической, химической, биологической и физиологической природы могут отрицательно повлиять на это состояние. На более поздних стадиях ситуация может стать менее благоприятной также из-за размера плода, механического сжатия или неудовлетворительной работы плаценты.
Перинатальный опыт может быть вновь пережит в конкретной биологической форме или в сочетании с различными символическими образами и другими феноменами, с которыми он связан. Отношение между индивидуальными стадиями рождения и связанными с ними темами очень специфично, избирательно и следует своей глубоко эмпирической логике. Отождествление с плодом на различных стадиях процесса рождения, по-видимому, обеспечивает избирательный доступ к темам трансперсональной области, основанным на сходных эмоциональных состояниях или психосоматических переживаниях. Одни из них выглядят как последовательность архетипов, другие отображают ситуации из коллективной памяти человечества или даже из "голографических архивов природы", связанных с животным, растительным и минеральным царствами.
Так, элементы безмятежного внутриутробного состояния могут сопровождаться или перемежаться переживаниями, для которых характерно отсутствие границ или препятствий (например, переживаниями океанического сознания), или глубоким эмпирическим отождествлением с различными водными формами жизни (водорослями, медузами, рыбами, дельфинами, китами), пребыванием в невесомости в межзвездном пространстве или в космическом корабле, находящемся на орбите. Картины природы в ее лучших проявлениях безопасности и изобилия (Природа-Мать), также являются характерными и логически естественными спутниками блаженного внутриутробного состояния.
Из архетипических образов коллективного бессознательного, которые доступны в этом состоянии, можно выделить видения Царства Небесного, или Рая, в представлениях различных мировых культур. Архетипические описания Рая часто содержат обширные открытые пространства: небо, сияющие небесные тела - Солнце или звезды - и другие элементы и характеристики астрономического космоса. Образы Рая в различных культурах часто связаны также с прекраснейшими образами природы, с описанием красивых цветов, роскошных фруктов, экзотических птиц, со сверканием золота, серебра и драгоценных камней, струями фонтанов или потоков жизни.
Все подобные переживания имеют мистический оттенок, Наиболее же сильным выражением священного и духовного качества БПМ-1 является переживание космического единства, мистического единения. Для подобных переживаний характерно преодоление пространства и времени, охваченность экстатическими чувствами (апомлонический, или океанический экстаз), чувство единства всего существования, в котором отсутствуют все границы, и глубокое почтение и любовь ко всему творению.
Патологические отклонения во внутриутробной жизни ассоциируются с образами и переживаниями подводных опасностей, загрязненных потоков, озер или морей, зараженной или враждебной природы - ядовитой почвы, вулканической грязи, промышленных отходов и свалок, пустынь и пустырей. Эти образы вызваны тем, что большая часть внутриутробных отклонений связана с токсичностью плаценты или с недостаточным питанием. Более грубые нарушения - опасность выкидыша или попытка аборта - переживаются как та или иная форма универсальной угрозы или связываются с кровавыми апокалиптическими видениями конца света.
Возможно также отождествление с солдатами, подвергшимися химическому нападению, смертниками в газовых камерах, отравленными людьми или животными. Наиболее часто встречающиеся архетипические образы - различные коварные демоны, метафизические силы зла, злотворные астральные влияния в мифологическом облачении различных культур мира. На смену мистическому растворению границ, характерному для блаженного внутриутробного существования, приходит их психотическое искажение и дезинтеграция всех знакомых и надежных структур, сопровождающаяся параноидальным страхом.
Позитивные аспекты первой перинатальной матрицы тесно связаны с воспоминаниями о симбиотическом союзе с матерью при грудном вскармливании, с позитивными СКО, с воспоминаниями о моментах расслабления, удовлетворения, безопасности, покоя ума и о наслаждении сценами природы и произведениями искусства. Подобные избирательные связи осуществляются также и с родственными позитивными трансперсональными переживаниями. Негативные аспекты БПМ-1 связываются с определенного рода негативными СКО и с соответствующими негативными трансперсональными элементами.
Что касается фрейдовских эрогенных зон, позитивные аспекты БПМ-1 связаны с биологическим и психологическим состоянием, в котором нет напряжений в какой-либо из этих областей и удовлетворены все частные влечения. Негативные аспекты БПМ-1 имеют, по-видимому, специфическое отношение к тошноте и желудочно-кишечным расстройствам. Я проиллюстрирую динамику перинатальных матриц записями своих учебных психоделических сеансов. В следующих переживаниях (доза составляла 300 микрограмм ЛСД) основное влияние оказывала БПМ-1. Мы неоднократно наблюдали подобные переживания во время сеансов холотропного дыхания. Мне захотелось свернуться калачиком. Я начал как бы уменьшаться в размерах. Я плавал в сияющей жидкости, окруженный сверкающей прозрачной вуалью. Нетрудно было узнать в этом состоянии глубокую регрессию, возвращение к состоянию плода в утробе. Тонкое, но глубокое чувство блаженства и бесконечный мир - мир, превосходящий всякое понимание, - переполняли мое существо. Странным и парадоксальным казалось то, что я становился все меньше и меньше, уменьшаясь до полного исчезновения, и вместе с тем как будто не имел границ и достигал бесконечности.
Моя фантазия игриво предложила мне идею, что я - грациозная медуза, лениво плавающая в океане, мягко колышущаяся в потоках воды. Отождествление, первоначально неуверенное, как во сне, постепенно становилось все более и более реальным. Появились примитивные, весьма убедительные филогенетические ощущения; я пережил множество странных процессов, не имеющих ничего общего с обычными человеческими ощущениями. Это постепенно стало переходить в отождествление с разного рода рыбами и водорослями, столь же подлинное и поразительное по богатству биологических деталей.
Но одновременно со всем этим постоянно присутствовало ощущение, что я плод, плавающий в утробе и связанный с материнским организмом через пуповину и плаценту. Я ощущал сложный и богатый обмен, происходивший между нами, частично биохимический и физиологический, частично эмоциональный и даже телепатический. В какой-то момент мною завладела тема крови как священной жизнедающей субстанции. Я чувствовал связь с матерью через плаценту и ясно ощущал поток крови в артериях и венах, прохождение кислорода и питательных веществ и удаление продуктов метаболизма. Это перемежалось различными архетипическими и мифологическими темами, сосредоточенными вокруг значения крови и различных ее свойств. Внезапный сдвиг на более поверхностный уровень принес также другой аспект сходного переживания - подлинное отождествление с кормящимся младенцем, где священной субстанцией было молоко.
И вдруг эти позитивные переживания были прерваны волнами сильного физического и эмоционального дискомфорта и чувством непонятной таинственной угрозы. Это состояние имело определенный химический аспект - я чувствовал себя отравленным, больным, меня подташнивало. Ужасный вкус во рту чуть не довел меня до рвоты. В то же самое время я чувствовал, что мною овладели темные метафизические силы. Когда этот эпизод демонического нападения закончился и поле переживания вновь расчистилось, я вернулся к глубокому океаническому блаженству. Я подумал, что моему внутриутробному существованию, наверное, нанесло вред какое-то событие в материнском организме.
Затем океанические переживания сменились космическими. Я чувствовал себя космонавтом, плавающим в безграничном космическом океане, связанным поддерживающим жизнь шлангом с "кораблем-маткой", но одновременно с этим я оставался и зародышем, Вселенная звезд и ясно очерченный в ней Млечный путь все эти миллионы галактик давали мне чувство невероятного покоя и невозмутимости. Оно было настолько всеобъемлющим и вневременным, что события любого рода и любого масштаба казались незначительными пустяками.
По мере того как сеанс подходил к концу, переживания вернулись на Землю, однако чувство вневременности продолжалось, приняв иную форму. Я стал секвойей, безучастно наблюдающей течение тысячелетий, наподобие гигантской статуи Будды, неподвластной суете и хаосу человеческой жизни с ее повторяющимися циклами смерти и рождения. Как бы для того, чтобы подчеркнуть незначимость размеров в мире сознания, переживание превратило меня в колючую конусообразную сосну в горах Сьерры, которая также живет тысячи лет.
Вернувшись к нормальному сознанию, я был полон почтения к чуду жизни и дарам природы. Я видел много образов Матери Земли, питающей своих детей, - зеленые пастбища, поля ржи и пшеницы, фруктовые сады, плодоносную долину Нила, земной рай полинезийских островов.
Вторая базовая перинатальная матрица (БПМ-II) - космическая поглощенность и отсутствие выхода.
Эта эмпирическая структура связана с началом биологического рождения, с его первой клинической стадией. Первоначальная гармония и равновесие существования плода здесь нарушаются сначала предупреждающими химическими сигналами, а затем механическими сокращениями матки. Когда эта стадия полностью разворачивается, плод периодически сжимается маточными спазмами. В это время система еще полностью замкнута: шейка матки не раскрыта, выход недоступен. Поскольку артерии, снабжающие плаценту, сложным образом пронизывают мышцы матки, каждое ее сокращение ограничивает приток крови, а значит, кислорода, питания и тепла для зародыша. Конкретные воспоминания об угрозе, которую представляет собой для плода начало родов, получают свое символическое соответствие в образах космического поглощения. Это всеобъемлющее чувство возрастающей тревоги и ощущение надвигающейся опасности для жизни. Источник этой опасности определить невозможно, так что восприятие мира становится параноидальным. Это может выразиться в убедительном переживании отравленности, подверженности влиянию гипноза или дьявольских козней, охваченности демоническими силами или в представлениях о нападении инопланетян. Для этой ситуации характерно видение спирали, воронки или водоворота, неумолимо засасывающих человека в свой коуговорот, не имеющий ничего общего с обычными человеческими ощущениями. Это постепенно стало переходить в отождествление с разного рода рыбами и водорослями, столь же подлинное и поразительное по богатству биологических деталей.
Но одновременно со всем этим постоянно присутствовало ощущение, что я плод, плавающий в утробе и связанный с материнским организмом через пуповину и плаценту. Я ощущал сложный и богатый обмен, происходивший между нами, частично биохимический и физиологический, частично эмоциональный и даже телепатический. В какой-то момент мною завладела тема крови как священной жизнедающей субстанции. Я чувствовал связь с матерью через плаценту и ясно ощущал поток крови в артериях и венах, прохождение кислорода и питательных веществ и удаление продуктов метаболизма. Это перемежалось различными архетипическими и мифологическими темами, сосредоточенными вокруг значения крови и различных ее свойств. Внезапный сдвиг на более поверхностный уровень принес также другой аспект сходного переживания - подлинное отождествление с кормящимся младенцем, где священной субстанцией было молоко.
И вдруг эти позитивные переживания были прерваны волнами сильного физического и эмоционального дискомфорта и чувством непонятной таинственной угрозы. Это состояние имело определенный химический аспект - я чувствовал себя отравленным, больным, меня подташнивало. Ужасный вкус во рту чуть не довел меня до рвоты. В то же самое время я чувствовал, что мною овладели темные метафизические силы. Когда этот эпизод демонического нападения закончился и поле переживания вновь расчистилось, я вернулся к глубокому океаническому блаженству. Я подумал, что моему внутриутробному существованию, наверное, нанесло вред какое-то событие в материнском организме.
Затем океанические переживания сменились космическими. Я чувствовал себя космонавтом, плавающим в безграничном космическом океане, связанным поддерживающим жизнь шлангом с "кораблем-маткой", но одновременно с этим я оставался и зародышем. Вселенная звезд и ясно очерченный в ней Млечный путь все эти миллионы галактик давали мне чувство невероятного покоя и невозмутимости. Оно было настолько всеобъемлющим и вневременным, что события любого рода и любого масштаба казались незначительными пустяками.
По мере того как сеанс подходил к концу, переживания вернулись на Землю, однако чувство вневременности продолжалось, приняв иную форму. Я стал секвойей, безучастно наблюдающей течение тысячелетий, наподобие гигантской статуи Будды, неподвластной суете и хаосу человеческой жизни с ее повторяющим центр, переживание поглощения ужасным чудовищем - гигантским драконом, левиафаном, питоном, крокодилом или китом, нападения чудовищного осьминога или тарантула. Менее драматический вариант того же переживания - спуск в опасное подземелье, царство мертвых, систему темных подземных пещер или таинственный лабиринт. Соответствующая мифологическая тематика - начало путешествия героя, падение ангелов или потерянный рай.
Некоторые из этих образов могут показаться странными анаклитическому уму, однако они соответствуют логике глубинных переживаний. Так, водоворот представляет собой серьезную опасность для организма, свободно плывущего в водной среде, и вынуждает его к опасному целенаправленному движению. Равным образом и поглощение превращает свободу в опасное для жизни ограничение, что как раз и похоже на положение плода, зажатого в открывающемся родовом канале. Спрут охватывает, сковывает организм и угрожает ему. Паук ловит в свою паутину и обездвиживает насекомых, которые до того свободно порхали в неограниченном воздушном пространстве.
Символическое выражение полностью развернутой первой клинической стадии родов - это переживание отсутствия выхода или ада. Это чувство втянутости, всосанности, пойманности в клаустрофобический, кошмарный мир, переживание невероятных душевных и телесных мучений. Ситуация, как правило, невыносима и представляется бесконечной и безнадежной. Человек теряет ощущение линейного времени и не видит ни конца этой пытке, ни какого-либо способа избежать ее. Это может выразиться в эмпирическом отождествлении с узниками подземелий или концентрационных лагерей, обитателями психиатрических лечебниц, грешниками в аду или с архетипическими фигурами, символизирующими вечное проклятие, - такими, как Вечный жид Агасфер, Летучий голландец, Сизиф, Тантал или Прометей. Часто встречаются также образы людей или животных, одиноко умирающих от голода или от невыносимых природных условий в пустынях, в снегах Сибири или в арктических льдах. Логика этих тем отображает тот факт, что сокращения матки лишают плод притока крови к плаценте, то есть не только значимой связи с миром и человеческого контакта, но также и источников питания и тепла.
Находясь под влиянием этой матрицы, человек перестает воспринимать позитивные возможности в мире и в своей жизни. Эти состояния сознания обычно сопровождаются мучительными чувствами одиночества, беспомощности, безнадежности, униженности, неадекватности, экзистенциального отчаяния и вины. Сквозь призму этих переживаний человеческая жизнь кажется бессмысленным театром абсурда, карточным фарсом, механической толчеей роботов или жестоким цирковым представлением.
БПМ-II привлекает к себе соответствующие СКО, представляющие человека как пассивную и беспомощную жертву превосходящей деструктивной силы, не имеющую шансов на спасение. Она также связана с трансперсональными темами сходного характера.
Что касается фрейдовских эрогенных зон, эта матрица, по-видимому, связана с состояниями неприятных напряжений, боли и фрустрации. На оральном уровне это голод, жажда, тошнота и болезненные раздражения рта; на анальном уровне задержка кала, на уретральном - задержка мочи. Соответствующие ощущения на генитальном уровне - *** уальная фрустрация, а также боль, испытываемая женщиной на первой стадии родов.
Следующий отчет о моем психоделическом сеансе при дозе 300 микрограмм ЛСД - типичная иллюстрация переживаний под преимущественным влиянием БПМ-II (эта часть отчета выделена прямыми скобками) с несколькими начальными темами, связывающими перинатальный уровень с биографическим, и с элементами БПМ-IV в конечной фазе.
Примерно через 40 минут после приема препарата я почувствовал, что быстро регрессирую в беззаботный мир удовлетворенного ребенка. Физические ощущения, эмоции и восприятия ста ли крайне примитивными и подлинно младенческими; они были связаны с непроизвольными сосательными движениями губ, сильным слюноотделением и периодически появлявшейся отрыжкой.
Время от времени это прерывалось различными эпизодами лихорадочной, насыщенной событиями жизни обычного взрослого человека, полной напряжений, конфликтов и боли. Сравнивая их с райским состоянием младенца, я вдруг понял, что всем нам свойственно глубокое стремление вернуться к этому безмятежному младенческому состоянию. Появился образ Папы Римского с усыпанным драгоценными камнями крестом; на руке его блестело искусно украшенное кольцо с геммой; толпы народа смотрели на него снизу с огромной надеждой. За этим последовало видение бесчисленных тысяч мусульман вокруг Каабы в Мекке с тем же выражением глубочайшей веры. Затем появились какие-то толпы с красными знаменами, глядящие вверх на гигантские изображения коммунистических вождей во время парада на Красной площади, и миллионы китайцев - последователей Председателя Мао. Я ясно чувствовал, что сила, стоящая за этими великими религиями и политическими системами, - это потребность вновь испытать состояние полноты и удовлетворения, переживаемое в раннем младенчестве.
[По мере нарастания действия препарата я внезапно ощутил приступ панической тревоги. Все потемнело и стало угрожающе надвигаться на меня, мир как бы замкнулся. Образы повседневных невзгод, которые раньше появлялись в качестве контраста к младенческой безмятежности, теперь неумолимо овладели мною, Я почувствовал полную бессмысленность человеческого существования, наполненного страданием от рождения до смерти. Мне стало понятно, что хотели сказать философы-экзистенциалисты и авторы театра абсурда. ОНИ ЗНАЛИ: наша жизнь - чудовищный фарс, жестокая шутка, сыгранная с человечеством.
Мы рождены в страдании, страдаем в течение всей своей жизни и в страдании умираем. Я прочувствовал одновременно боль рождения и агонию умирания, они неразделимо смещались во мне. Это привело к поистине ужасному открытию: человеческая жизнь кончается тем же переживанием, с которого она началась. Все остальное - лишь вопрос времени, "ожидание годов"! Не это ли так ясно понял Будда?.
Мне казалось важным найти в жизни хоть какой-то смысл, чтобы противопоставить его опустошающим прозрениям; должно же быть что-то осмысленное! Но опыт безжалостно и методично разрушал все мои попытки. Каждый образ, который мне удавалось создать, чтобы показать осмысленность человеческой жизни, немедленно подвергался отрицанию или осмеянию. Не долго продержался древнегреческий идеал блестящего ума и прекрасного тела. Физические достижения наиболее энергичных и упорных "бодибилдеров" кончались старческим маразмом, и тела их разрушались, как и тела всех прочих. Знания, собранные в течение многих тысяч часов упорных занятий, частично забывались, частично становились жертвой органического старения мозга. Я видел людей, известных своими великими интеллектуальными достижениями, с трудом справлявшихся в старости с самыми обыденными делами. А смерть тела и ума приносила окончательное разрушение всех знаний, накопленных за долгую жизнь. Но может быть спасение в детях? Не являются ли они благородной, высокой целью? Однако образы симпатичных улыбающихся малышей сменялись сценами их взросления. Они старели и в конце концов тоже умирали. Невозможно найти смысл собственной жизни в продлении рода, если жизнь потомков так же бессмысленна, как и твоя собственная.
Образы абсурдности и бессмысленности человеческой жизни становились невыносимыми. Мир был полон боли, страдания и смерти. Либо я почему-то был невосприимчив к позитивным аспектам существования, либо их просто-напросто не было. Существовали лишь неизлечимые болезни, к которым принадлежала и сама жизнь, существовало нездоровье, всякого рода жестокость, насилие, преступления, войны, революции, тюрьмы и концентрационные лагеря. Как же я не видел всего этого раньше? Чтобы находить в жизни что-нибудь хорошее, нужно носить розовые очки и постоянно обманывать себя. Мои розовые очки, по-видимому, разбились, и я никогда не смогу дурачить себя, как раньше.
Я чувствовал себя пойманным в круг невыносимого эмоционального и физического страдания, которое будет длиться вечно. Из этого кошмарного мира не было выхода. Даже смерть - пришедшая сама по себе или вызванная самоубийством - не казалась спасением. ЭТО БЫЛ АД! Несколько раз переживания действительно принимали форму аркетипических инфернальных ландшафтов. Но постепенно я почувствовал, что в этой мрачной философской перспективе есть измерение, которого я раньше не замечал. Я всем телом ощутил механическое сдавливание и сжатие, максимум давления приходился на лоб. Я понял, что все это как-то связано с переживанием воспоминаний о моем биологическом рождении; о мучительном опыте сдавленности в родовом канале.
Если так, то, может быть, ситуация только казалась безнадежной: такой она представлялась борющемуся младенцу. Может быть, выход был, и задача состояла в том, чтобы завершить переживание своего рождения опытом появления в мир. Однако в течение длительного, как вечность, времени я не был уверен, что мне удастся пережить это завершение, потому что для этого нужно было найти смысл жизни, а как раз это было мне недоступно. Если это было условием освобождения, надежда была невелика.
Внезапно, без всякого предупреждения, давление исчезло, как по волшебству, и я был освобожден из объятий родового канала. Я был переполнен светом и неописуемой радостью, я переживал новую связь с миром и с потоком жизни. Все казалось свежим и сияло красками, как на лучших картинах Ван Гога. Я чувствовал здоровый аппетит; стакан молока, простой сэндвич и несколько фруктов имели вкус нектара и амброзии олимпийских богов.
Позже я смог пересмотреть в уме свои переживания и сформулировать для себя полученный урок. Глубокие религиозные и утопические стремления людей отражают не только потребность в простом счастье внутриутробного существования, как мне показалось в начале сеанса, но также и жажду избавиться от кошмарных воспоминаний о травме рождения, обретя свободу появившегося на свет младенца. Но и это только поверхность: за всеми биологически детерминированными потребностями лежит подлинное стремление к трансценденции, которое не может быть описано никакой простой формулой естественных наук.
Я понял, что неполнота человеческой жизни объясняется тем, что мы не справились с травмой рождения и страхом смерти. Мы родились только анатомически, но не завершили и не интегрировали этот процесс психологически. Вопросы о смысле жизни симптоматичны для этой ситуации. Поскольку жизнь циклична и включает в себя смерть, невозможно найти ее смысл посредством разума и логики. Нужно настроиться на поток жизненной энергии и наслаждаться собственным существованием тогда ценность жизни самоочевидна. После этого переживания я чувствовал себя спортсменом, радостно скользящем на дощечке по волнам жизни.
Третья базовая перинатальная матрица (БПМ-III) - борьба смерти и возрождения.
Многие важные аспекты этой матрицы объясняются ее связью со второй клинической стадией родов, когда продолжаются сокращения матки, но, в отличие от предыдущей стадии, шейка матки раскрыта, что позволяет плоду постепенно продвигаться по родовому каналу. Это чудовищная борьба за выживание, в которой младенец подвергается сокрушительному механическому давлению, испытывает недостаток кислорода и удушье. Я уже отмечал, что по анатомическим причинам каждое сокращение матки ограничивает приток крови к плоду, и ограничение его на этой стадии родов усугубляется многими осложнениями. Пуповина может оказаться зажатой между головой и тазовым отверстием или захлестнуться вокруг шеи. Если пуповина коротка анатомически или укорочена петлями, образовавшимися вокруг различных частей тела младенца, она может при натяжении оторвать плаценту от стенки матки. Это прерывает связь с материнским организмом и может привести к опасному удушью. На конечной стадии родов младенец может оказаться в непосредственном контакте с различными биологическими материалами - околойлодной жидкостью, кровью, слизью, мочой и даже калом.
В регрессивных терапевтических переживаниях сложный и разветвленный паттерн БПМ-III принимает форму решительной борьбы смерти и возрождения. Кроме реалистического воспроизведения различных аспектов борьбы в родовом канале, он включает широкий спектр архетипических и других трансперсональных феноменов, появляющихся в виде типичных групп и последовательностей. Самые важные из них элементы титанической борьбы, садомазохистские переживания, сильное *** уальное возбуждение, демонические эпизоды, скатологические переживания и встреча с огнем. Все эти аспекты и стороны БПМ-III в силу глубокой эмпирической логики могут быть связаны с различными анатомическими, физиологическими и эмоциональными характеристиками соответствуюших стадий родов.
Терапевтический аспект объясняется чудовищностью сил, действующих на этой стадии родов. Нежная головка младенца втискивается в узкую тазовую полость сокращениями матки с силой от пятидесяти до ста фунтов. Регрессивно воспроизводя этот аспект БПМ-III, человек сталкивается с сокрушительными потоками энергии, усиливающейся до взрывоподобного извержения. Часто это переживается как отождествление с неистовыми силами природы - вулканами, электромагнитными бурями, землетрясениями, волнами прилива или ураганами. Это могут быть также сцены войн или революций, огромные энергии, технологические объекты высокой мощности - термоядерные реакторы, атомные бомбы, танки, космические корабли, ракеты, лазеры и т.п.
В более мягкой форме это может быть участием в опасных приключениях - охоте или схватке с дикими животными, боях гладиаторов, увлекательных исследованиях, освоении новых земель. Соответствующие архетипические и мифологические образы - Страшный Суд, Чистилище, необыкновенные подвиги мифологических героев, битвы космического размаха между силами света и тьмы, богами и титанами.
Агрессивные и садомазохистские аспекты этой матрицы отображают одновременно деструктивные силы, действию которых плод подвергается в родовом канале, и его яростную биологическую реакцию на удушье, боль и тревогу. Таким образом, садизм и мазохизм, будучи двумя аспектами одного и того же эмпирического процесса, двумя сторонами одной монеты, образуют логическое единство - садомазохизм. В этом контексте часто появляются сцены кровавых жертвоприношений, самопожертвования, насилия над собой и другими, пыток, казней, поединков, бокса, вольной борьбы, садомазохистские сцены и сцены *** .
Появление в процессе смерти и возрождения *** уального компонента не столь логически понятно. Его можно объяснить тем, что некий механизм в психике переводит нечеловеческое страдание и удушье в странного рода *** уальное возбуждение и в некоторых случаях - в экстатический восторг, Примерами этого явления изобилует история религиозных сект. Их можно найти в воспоминаниях о концентрационных лагерях и в свидетельствах "Эмнисти Интернейшнл".
Переживания, принадлежащие к этой категории, характеризуются необыкновенной интенсивностью *** уального влечения, его механичностью, неизбирательностью, часто порнографической или извращенной природой. Неизбежная на этом уровне связь *** уальности с опасностью, смертью, тревогой, агрессией, саморазрушительными импульсами, физической болью и контактом с различными биологическими материалами (кровью, слизью, калом, мочой) создает естественную основу для появления большинства известных форм *** уальных расстройств, отклонений и извращений. Связь между *** уальным оргазмом и оргазмом рождения дает возможность добавить к фрейдовскому анализу, основанному на поверхностном *** уальном и биографическом материале, более глубокое и значимое перинатальное измерение. Следствие этих взаимосвязей в отношении различных форм *** уальной патологии детально рассмотрены в моей книге "За пределами мозга: рождение, смерть и трансценденция в психотерапии" (Grof, 1985).
Элементы демонизма могут на этой стадии представлять особую трудность как для пациента, так и для терапевта или помощника.
Жуткая сверхъестественная природа подобных переживаний часто вызывает нежелание иметь с ними дело. В этом контексте чаще всего появляются сцены шабаша ведьм (Вальпургиева ночь), сатанинских оргий, черных месс или искушения. Эти темы связываются с данной стадией родов причудливой амальгамой смерти, извращенной *** уальности, страха, агрессии, скатологии и искаженного духовного порыва.
Скатологический аспект процесса смерти и возрождения имеет своим естественным биологическим основанием тот факт, что на последней стадии родов плод может войти в близкое соприкосновение с фекалиями и другими биологическими продуктами. Однако переживания здесь намного превосходят то, что новорожденный мог остро пережить во время родов. Пациент может почувствовать себя копающимся в отбросах, ползущим через канализационную трубу, валяющимся в луже нечистот, пьющим кровь или мочу, отвратительно гниющим и разлагающимся. Это непосредственный контакт и потрясающая встреча с самыми худшими аспектами биологического существования.
Элемент огня проявляется либо в своей обычной форме (как наблюдение сцен сожжения или отождествление с жертвой), либо в архетипической форме очищающего огня (пирокатарсис), который разрушает все испорченное в человеке, готовя его к духовному возрождению. Это самый труднопостижимый аспект символизма рождения. Соответствующим ему биологическим компонентом может быть, наверное, кульминационная сверхстимуляция новорожденного беспорядочной "пальбой" периферических нейронов. Интересно, что аналогичный опыт выпадает на долю роженицы, у которой на этой стадии часто возникает ощущение, что ее *** в огне.
Религиозный и мифологический символизм этой матрицы тяготеет к темам жертвоприношения и самопожертвования, Часто встречаются сцены ритуалов жертвоприношений из доколумбовой Америки, видения распятия и отождествление себя с Христом, переживание связи с божествами, символизирующими смерть и возрождение - Осирисом, Дионисом, Атисом, Адонисом, Персефоной, Орфеем, Вотаном, поклонение ужасным богиням Кали, Коатликуэ или Рангде. *** уальные мотивы представлены эпизодами фаллических поклонений, храмовой проституции, ритуалов плодородия, ритуального *** ,. различными ритуальными церемониями первобытных племен, включающих чувственные ритмические танцы. Классическим символом перехода от БПМ-III к БПМ-IV является легендарная птица Феникс, умирающая в огне и возрождающаяся из пепла.
Несколько важных характеристик отличает эти переживания от описанного ранее состояния безысходности. Здесь ситуация не кажется безнадежной, и переживающий ее человек не беспомощен. Он принимает активное участие в происходящем и чувствует, что страдание имеет определенную направленность и цель. В религиозном смысле эта ситуация больше похожа на Чистилище, чем на Ад.
Кроме того, роль человека здесь не сводится исключительно к страданиям беспомощной жертвы. Он - активный наблюдатель и способен одновременно отождествлять себя с той и с другой стороной до такой степени, что иногда трудно бывает понять, агрессор он или жертва. В то время как безвыходная ситуация предполагает только страдания, переживание борьбы смерти-возрождения представляет собой границу между агонией и экстазом и слияние того и другого. Этот тип переживаний можно назвать дионисийским, или вулканическим экстазом, в отличие от аполлонического, или океанического экстаза космического единства, связанного с первой перинаталъной матрицей.
Специфические характеристики переживаний связывают БПМ-III с СКО, сформировавшимися из воспоминаний о ярких, рискованных чувственных и *** уальных переживаниях - автомобильных гонках, спуске на парашюте, увлекательных, но опасных приключениях, борьбе, боксе, драках, битвах, изнасиловании и *** уальных оргиях, об увеселительных аттракционах. Особая группа воспоминаний, связанных с БПМ-III, - это близкий контакт с биологическими продуктами, включая недержание мочи и кала, обучение туалету, видение вытекающей крови и расчленения тела на войне или при несчастном случае. Воспоминания о пожарах часто появляются в момент перехода от БПМ-III к БПМ-IV.
Что касается фрейдовских эрогенных зон, то эта матрица связана с теми физиологическими отправлениями, которые приносят внезапное облегчение и релаксацию после длительного напряжения. На оральном уровне это жевание и глотание пищи или, наоборот, рвота; на анальном и уретральном - дефекация и мочеиспускание; на генитальном - восхождение к оргазму, а также ощущения роженицы на второй стадии родов.
Для иллюстрации феноменологии БПМ-III я использую запись своего сеанса с высокой (300 микрограмм) дозой ЛСД. Третья матрица доминировала в первые несколько часов сеанса. Продолжение этого сеанса будет описано в следующем разделе.
Сеанс начался невероятным всплеском инстинктивных сил. Волны оргиастических *** уальных чувств перемежались с агрессивными всплесками необычной силы. Стальная ловушка угрожала задушить меня, но волны жизненной энергии гальванизировали и продвигали меня вперед. Вспышки красного цвета разных оттенков, исполненные потустороннего ужаса, наводили на мысль о власти крови, таинственным образом объединяющей человечество через мглу веков. Я чувствовал себя связанным с метафизическим измерением жестокости разного рода - пыток, изнасилований и убийств, но также и с тайной менструального цикла, зачатия, рождения, смерти, кровного наследования и священных уз братства, истинной дружбы и верности. За всем этим стояло глубокое отождествление с борьбой младенца за освобождение из объятий родового канала. Я чувствовал соприкосновение со странной силой, связывающей мать и ребенка узами жизни и смерти. Инстинктивно, животом, я ощущал как симбиотический аспект этого отношения, так и его ограничивающую сторону, лишающую меня свободы и независимости. Я отметил странную "утробную" связь между поколениями женщин - бабушки, матери и дочери, - глубокую мистерию жизни, из которой мужчины были исключены, Сохраняя этот же фон, я отождествился с людьми, объединенными высшей целью, - революционерами и патриотами всех времен, боровшимися за свободу против любых форм угнетения. В какой-то момент я отождествился с Лениным, глубоко прочувствовал его бескомпромиссную жажду освобождения масс от угнетения и огонь революции, горевший в его сердце. Братство! Равенство! Свобода! Образы Французской революции, открывающихся ворот Бастилии проносились в моем уме вместе с соответствующими сценами из бетховенского "Фиделио". Я был тронут до слез и чувствовал глубокое отождествление с борцами за свободу всех времен и народов. Ко второй половине сеанса содержание переживаний сместилось в сторону *** и жестокости. Яркие образы изнасилований, садомазохистские сцены, сцены проституции и т. п. наполняли мое сознание. Глубоко отождествляясь с участниками этих представлений, сопровождаемых криками, я одновременно оставался сторонним наблюдателем. Затем образные видения, частично превращаясь в арабески, создали вокруг меня непередаваемо соблазнительную атмосферу гарема, Шахерезады, "Тысячи и одной ночи". Постепенно к этому добавился сильный духовный элемент, и я почувствовал себя участником многочисленных африканских церемоний, вавилонской храмовой проституции, древних ритуалов плодородия, ритуальных оргий с групповым *** ом где-то в Новой Гвинее или Австралии.
Затем без всякого предупреждения наступил новый сдвиг. Я почувствовал себя в неописуемо мерзкой грязи, тонущим в своего рода архетипической выгребной яме, содержащей отбросы всех времен. Ужасное зловоние пропитало меня насквозь, мой рот был полон экскрементов, которые не давали мне вдохнуть. Я находился в запутанном лабиринте канализационных систем всего мира, я знал каждый люк и каждую канализационную трубу в любом городе. Я пережил столкновение с худшими сторонами биологической жизни - экскрементами, отбросами, гноем, разложением.
Среди всего этого эстетического ужаса мне пришла в голову мысль: мои переживания - это типичная реакция взрослого человека. Ребенок или собака чувствовали бы себя иначе. И есть множество форм жизни бактерии, черви, личинки, - для которых эта среда была бы совершенно удовлетворительной. Я попытался настроиться на такое восприятие и постепенно смог получить даже странное удовольствие от того, где я находился.
Четверая базовая перинатальная матрица (БПМ-IV) - переживание смерти и возрождения.
Эта перинатальная матрица по смыслу связана с третьей клинической стадией родов, с непосредственным рождением ребенка. На этой - последней - стадии мучительный процесс борьбы за рождение подходит к концу. Продвижение по родовому каналу достигает кульминации, и за пиком боли, напряжения и *** уального возбуждения следует внезапное облегчение и релаксация. Ребенок родился и после долгого периода темноты впервые сталкивается с ярким светом дня (или операционной). После отсечения пуповины прекращается телесная связь с матерью, и ребенок вступает в новое существование как анатомически независимый индивид.
Как и в других матрицах, некоторые относящиеся к этой стадии переживания представляют точную имитацию реальных биологических событий, произошедших при рождении, и специальных акушерских приемов. Даже люди, ничего не знавшие об обстоятельствах своего рождения, могут вспомнить до мельчайших деталей свое положение в родовом канале, обстоятельства самих родов, применявшуюся анестезию, акушерские вмешательства и то, что делали с ними непосредственно после рождения.
Символическим выражением последней стадии родов является опыт смерти-возрождения. В нем представлено окончание и разрешение борьбы смерти-возрождения. Парадоксально, что, находясь буквально на пороге освобождения, человек ощущает приближение чудовищной катастрофы. Часто этим объясняется отчаянное и непреклонное стремление остановить процесс. Если же переживания продолжаются, переход от БПМ-lII к БПМ-IV влечет за собой чувство полного уничтожения, аннигиляции на всех мыслимых уровнях - физической гибели, эмоционального краха, интеллектуального поражения, окончательного морального и вечного проклятия трансцендентальных масштабов. Такой опыт "гибели Эго" заключается, судя по всему, в мгновенном, безжалостном уничтожении всех прежних опорных точек в жизни человека. Смерть Эго и возрождение - не одноразовое переживание. В глубоком систематическом самоисследовании оно многократно возвращается в различных аспектах и масштабах, пока процесс не завершается.
Под влиянием фрейдовского психоанализа понятие "эго" связывается со способностью приспосабливаться к реальности и адекватно функционировать в повседневной жизни. При таком подходе смерть Эго представляется человеку чем-то ужасным. Реально же в этом процессе умирает параноидальное отношение к миру, отображающее негативные переживания младенца во время родов и в последующие периоды жизни. Это чувство общей неадекватности, необходимости быть готовым к любой опасности, обязательное стремление все контролировать и за все отвечать, что-то доказывать себе и другим и прочие аналогичные установки.
В конечной и наиболее полной форме смерть "эго" означает безвозвратный отказ от философского отождествления себя с тем, что Алан Уотс называл "эго, облаченным в кожу". Если переживания хорошо интегрированы, это приводит не только к возрастанию способности наслаждаться существованием, но также и к совершенствованию функционирования в мире. За опытом полной аннигиляции и "попадания на самое дно космоса", характеризующим смерть "эго", немедленно следует видение ослепительно белого или золотого света сверхъестественной яркости и красоты. Его можно сопоставить с изумительными явлениями архетипических божественных существ, радугой или замысловатым узором павлиньего хвоста. Человек испытывает глубокое чувство духовного освобождения, спасения и искупления грехов. Он, как правило, чувствует себя свободным от тревоги, депрессии и чувства вины, очищенным и ничем не обремененным. Это сопровождается потоком положительных эмоций в отношении самого себя, других людей или существования вообще. Мир кажется прекрасным и безопасным местом, а интерес к жизни явно возрастает.
Следует однако подчеркнуть, что это описание соответствует ситуации нормальных родов. Длительные, изнуряющие роды, использование хирургических щипцов, применение общей анестезии и другие осложнения и вмешательства вносят специфические искажения в феноменологию этой матрицы.
Символизм опыта смерти-возрождения может быть извлечен из многих областей коллективного бессознательного, так как любая значительная культура обладает соответствующими мифологическими формами для этого явления. Смерть "эго " может символически связываться с различными божествами разрушителями - Шивой, Уицилопочтли, Молохом, Кали, Коатликуэ - или выражаться отождествлением с Христом, Осирисом, Адонисом, Дионисом или другими жертвенными мифологическими персонажами. Богоявление может выражаться как абстрактным сияющим светом, так и более или менее персонифицированными представлениями из различных религий. Столь же обычен опыт встречи и единения с Великой Матерью-богиней, представленной в образах Девы Марии, Исиды, Лакшми, Парвати, Геры или Кибелы.
Среди соответствующих биографических элементов - воспоминания о личных успехах и завершении опасных ситуаций, об окончании войн и революций, о выживании после несчастного случая или выздоровлении после тяжелой болезни. Что касается фрейдовских эрогенных зон, БПМ-IV на всех уровнях развития либидо связана с состоянием удовлетворения, которое наступает сразу же после активности, облегчающей неприятное напряжение, - после утоления голода, рвоты, дефекации, уринации, оргазма и деторождения.
Далее следует продолжение моего ЛСД-сеанса, начало которого было описано ранее, в разделе о БПМ-III. Здесь отражен переход от БПМ-III к БПМ-IV и затем развертываются специфические эмпирические элементы, принадлежащие четвертой матрице. Я был вполне доволен собой, выполнив нелегкую задачу принять те аспекты моей биологической природы, которые в нашей культуре считаются отвратительными. Однако худшее было еще впереди. Совершенно внезапно я как бы стал терять всякую связь с реальностью, как будто у меня из-под ног вытянули некий воображаемый коврик. Все рушилось, весь мой мир разлетался на куски. Как будто бы проткнули чудовищный метафизический нарыв моего существования; гигантский пузырь нелепого самообмана разорвался и выявил ложь моей жизни. Все, во что я когда-либо верил, к чему стремился, все, что придавало моей жизни смысл, внезапно оказалось совершенной ложью. Все это были бессодержательные уловки, и я напрасно пытался залатать таким образом невыносимую реальность существования. Истина сдула все эти уловки как пушинки одуванчика, и остался лишь обнаженный, бессмысленный хаос экзистенциальной пустоты. В немыслимом ужасе я увидел гигантскую фигуру божества, угрожающе нависающего надо мной. Каким-то образом инстинктивно я узнал, что это индуистский бог Шива в своем деструктивном аспекте. Я почувствовал громоподобный удар его огромной ноги, которая сокрушила меня, размазала в ничто, как ничтожный кусок грязи по дну космоса. В следующий момент я уже предстоял перед гигантской фигурой темной богини, в которой я узнал индийскую богиню Кали. Непреодолимая сила повернула меня лицом к ее широко раскрытой вагине, полной то ли менструальной крови, то ли отвратительной послеродовой жижи. Я почувствовал, что от меня требуется абсолютное подчинение силам существования и женскому принципу, представленному богиней. Мне не оставалось ничего другого, как целовать и лизать ее вульву в полной покорности и униженности. В это мгновение (с которым для меня навсегда ушли какие-либо представлении о мужском превосходстве), я проникся воспоминанием о моменте моего биологического рождения, когда голова, вышедшая из родового канала, близко соприкасалась с кровоточащей вагиной матери.
Я был затоплен божественным светом сверхъестественной яркости и красоты, лучи которого рассыпались на тысячи изысканных павлиньих перьев. Из этого сияющего золотого света появилась фигура Великой Матери-богини, воплощающей любовь и защиту всех времен. Она потянула ко мне свои руки и облекла меня своей сущностью. Я растворился в невероятном энергетическом поле, чувствуя себя очищенным, исцеленным и накормленным. Сквозь меня в изобилии текла некая амброзия, архетипическая смесь меда с молоком.
Затем фигура богини постепенно исчезла, поглощенная еще более сияющим светом. Он был абстрактным, но обладал некими личными характеристиками и излучал бесконечную разумность. Мне стало ясно, что я переживаю растворение в Универсальной Самости, Браме, о котором я читал в книгах по индийской философии. Переживание длилось около десяти минут по часам, но само оно превосходило любые представления о времени и казалось вечностью. Поток целительной и питательной энергии и видение золотого сияния с оттенком павлиньих перьев продолжалось всю ночь, а чувство благополучия оставалось со мной много дней. Воспоминание об этом переживании оставалось для меня живым в течение многих лет и глубоко изменило все мои представления о жизни. Мне хотелось бы закончить эту главу о перинатальной динамике отчетом о сеансе холотропного дыхания Альберта, клинического психолога, участника одного из наших пятидневных семинаров. В начале семинара он рассказывал в группе, что считает себя человеком энергичным, трудягой, любит сложные задачи и борьбу. Сеанс Альберта закончился глубоким чувством расслабления и релаксации. Его отчет - хороший пример мощных переживаний рождения, которые своей простой силой и связанностью с повседневной жизнью переубедили умного, скептически настроенного и хорошо обученного интеллектуала, Он содержит поразительно точные детали.
В начале я отождествился с чешуйчатым червеобразным животным и отдался соответствующим движениям. Я без конца поворачивался спиралеобразно со спины на живот и обратно. Внезапно я почувствовал прикосновение к ногам, которое показалось мне беспокоящим. Я начал сражаться с ним, сначала потихоньку, потом с все возрастающей силой и решительностью. Постепенно это дошло до того, что я был уверен, что сражаюсь за свою жизнь.
Позже я обнаружил, что меня держат пять человек, поскольку я буйствую, наскакивая на других людей. У меня возникла мысль, что я никогда не сдамся, даже если весь мир будет против меня. Используя различные приемы и всю свою силу, громко крича, я боролся с собственной беспомощностью и наседающими врагами.
Когда меня удалось уложить, Стэн продолжал повторять мне, что он и другие вокруг меня - не враги, что они помогают мне справиться с этим переживанием. Через некоторое время я смог отождествить эту борьбу с повторным переживанием своего рождения. Должен сказать, что чувство беспомощности продолжало вызывать во мне мощное сопротивление, а не покорность. Так же я чувствую себя в повседневной жизни.
Мои сильные движения и громкие крики достигли кульминации и начали утихать, я перешел в стадию релаксации. В этот момент я решил сесть. Когда Стэн сказал мне, что еще рано, у меня внезапно мелькнула мысль: "Я родился раньше времени!" Я снова лег, накрылся и почувствовал, что могу возместить себе то время, которое я когда-то не провел в утробе. Это было прекрасно; я почувствовал себя счастливым и смог внутренне расслабиться.
Внезапно я почувствовал сильный и всеохватывающий запах свежевыделанной кожи; я чувствовал его снова и снова, и это было очень и очень приятно. Я находился в состоянии крайней релаксации, незнакомом мне в обычной жизни. Сильный запах кожи был наиболее примечательной особенностью моего переживания. Это показалось мне загадочным, я не знал, что с этим делать. Позже во время обсуждения я спросил Стэна, что это может быть. Он сказал, что кожи и кожевенный запах вряд ли принадлежат к архетипическим особенностям рождения и что, возможно, это как-то связано с реальными обстоятельствами моего появления на свет.
Позже я выяснил, что моя мать работала на кожевенной фабрике и что в день моего рождения она оставалась на работе допоздна, занимаясь шитьем кожаных шортов, держа материал на коленях. Она не думала, что роды могут начаться в этот день, и даже когда отошла околоплодная жидкость не поняла, в чем дело. Мое раннее младенчество также связано с запахом свежей кожи, поскольку мать продолжала шить кожаные шорты как только пришла в себя после родов.
Я убежден, что пережил вновь опыт своего рождения и что запах выделанной кожи также в каком-то смысле является подлинным воспоминанием. Автор: amitabha Добавлено: 29/04/06 06:07 PM
Ион! Я вернулся! Словно заново родился! Да уж, перерождение, оно многого значит.
Месяц медитаций, чтения постюнгианской и трансперсональной психологии, университетская научная неделя - это были знатные деньки.
Но теперь работа возобновляется.
Первое - не выкладываем больше таких здоровых кусков текста.
Второе - обсуждение собственно трансперсональной психологии отложим на потом. Закар правильно сказал - сперва Фрейд, потом Фромм и Юнг, и только потом Гроф и иже с ними. Автор: Ion Добавлено: 10/05/06 04:57 AM
amitabha, коллективное бессознательно по мнению Юнга это банк знаний человечества где хранятся все архетипы и идеи. А по мимо этого коллективное бессознательное несет в себе какиенибудь функции? просто не совсем понимаю механизм работы коллективного бессознательного.Вернуться к полной версии Трансперсональная психолгия