Чаньчунь являлся административным центром провинции Гирин. В нем размещались резиденции императора государства Маньчжоу-го Пу И, штаб Квантунской японской армии и железнодорожный узел. Население города превышало 600 тысяч человек. Но , к сожалению, мы ничего не знали о состоянии противовоздушной обороны города.
Когда летный состав нашей эскадрильи в количестве 36 человек возвращался с ужина на аэродрм, все молчали. Обычно этот народ всегда весел, остроумен: анекдоты, шутки, смех всегда были отдушиной нашей однообразной военной службы. На этот раз все затихли, только усиленно курили трофейные румынские и болгарские сигареты. Со мной рядом на бортовой скамье сидел заместитель командира нашей эскадрильи старший лейтенант Могилевский. Он явно был нездоров - лицо серо-землистое, глаза потухшие. Он даже не курил, как это бывало обычно, и всю дорогу молчал. Видимо, его сердце предчувствовало беду. Я не мог предположить, что вижу его в последний раз после трехлетней совместной службы в эскадрилье. Прибыв на аэродром, пожелав друг другу удачи, все разошлись по самолетам. Механик нашего бомбардировщика, летавшего с хвостовым номером 21, доложил командиру о полной готовности к полету.
ВЗРЫВЫ НА ВЗЛЕТЕ
Оставшиеся до вылета два с половиной часа мы проспали на траве, прямо на аэродроме. Затем поступила команда готовиться к взлету. В 23.58 я запросил разрешение на вылет. Взревели двигатели, тяжело груженая машина стала медленно набирать скорость. Стоя в пулеметном экране турели, я хорошо видел, как бомбардировщик медленно сворачивает с бетонной полосы на травяной покров. Набрав высоту 600 метров, я передал, как было условленно: "Лег на боевой курс", - и выключил передатчик. Доложив командиру результаты связи, мы стали удаляться в сторону границы. Не прошло и минуты, как на земле с интервалом в 30-40 секунд произошли два огромной силы взрыва. Багрово-красное пламя зловеще осветило корпус нашей машины. На третьей минуте полета на земле произошел еще один взрыв. Стало ясно, что в адском пламени взрывов гибли экипажи летающих бомбардировщиков. Война началась на собственных аэродромах. С чувством тревоги мы приближались к государственной границе. Примерно через 30 минут полета впереди по курсу стали просматриваться огненные сполохи. Сначала показалось, что это залпы катюш или артиллерии. Но когда стали ближе подходить к границе, стало видно, что это мощный грозовой циклон. Обойти его было невозможно.
Переключившись с приемника на внутреннюю связь, я услышал разговор командира со штурманом. "Что будем делать? Через циклон не пробиться - погибнем, возвращаться с бомбами на аэродром невозможно". - "Первый боевой вылет, возвращаться стыдно. До циклона 10-15 минут лета. Форсируй двигатели на максимальный набор высоты - будем пробивать верхушку циклона. Не успеем набрать максимальной высоты, пройдемся 10-15 минут по фронту, будем пробиваться к цели". - "Хорошо. Согласен. Предупреди радиста и стрелка, пусть уберут люковую пулеметную установку в фюзеляж". (Освободив люк, мы могли при необходимости свободно покинуть самолет.)
Сквозь почти беспрерывные грозовые разряды впереди просматривались мощные кучевые облака. В кабине ощущалось холодное дыхание циклона. На высоте 3200 метров бомбардировщик нырнул в облако. Море огня осталось внизу. Потоки воды хлынули через турель в кабину. Двенадцатитонную машину бросало, как щепку, вниз и вверх на сотни метров. От непосильного напряжения фюзеляж машины вибрировал, как натянутая струна, каждую минуту он мог развалиться на части. Поединок со стихией продолжался всего 7 минут, но они показались нам вечностью. Только благодаря большой физической силе командира экипажа и мастерству его техники пилотирования удалось удержать машину в полете. При выходе из циклона высота полета была 3600 метров. Стало довольно холодно, вот тогда-то и пригодилось зимнее обмундирование.
Вскоре мы вошли в нормальный режим полета. В глубине ночного неба мерцали звезды, на земле проплывали небольшие селения, освещенные электричеством. Все дышало миром и спокойствием, В гости с таким "подарком" нас не ждали. Мы вышли на цель на высоте 4200 метров в 4 часа 2 минуты. Сбросили бомбы. Большой город сиял огнями. В приемнике слышалась джазовая музыка, песни. Противовоздушная оборона полностью отсутствовала. После взрыва наших бомб над территорией половины города погас свет. Бомбы, сброшенные со второго самолета, погрузили Чанчунь в темноту. Заполыхали пожары.
В 6.40 мы произвели посадку на своем аэродроме. В 7 утра местног времени, когда мы сидели в столовой заговорила черная радиотарелка. Москва передавала правительственное сообщение о начале войны с Японией. Вечером 9 августа мы снова сбрасывали бомбы на Чаньчунь. На этот раз противовоздушная оборона города встретила нас зенитным артиллерийским огнем и светом зенитных прожекторов. Бомбы были сброшены с высоты 4300 м. В городе снова возник большой пожар, который помог другим экипажам для выхода на цель
УДАР ПО МУДАНЬЗЯНУ
16 августа мы "прошлись" по крупному железнодорожному узлу Муданьзян. От налета японских истребителей нас прикрывали наши "яки". Бомбы были сброшены на центр, железнодорожные пути, до предела забитые эшелонами и бетонные взлетные полосы аэродрома. На этом боевые действия нашего авиакорпуса были по сути прекращены, если не считать нескольких вылетов.
В ходе своего повествования я упоминал о сильных взрывах, произошедших во время взлета наших самолетов перед бомбардировкой. Что же произошло на аэродромах в первую боевую ночь? Старший лейтенант Могилевский, о котором я уже говорил, должен был взлететь третьим. Когда тяжело груженый самолет стал набирать высоту, у летчика не хватило сил и умения удержать его на прямой линии взлета. Ил-4 постоянно уклонялся вправо и, не набрав нужной высоты, задел колесами верхушку трехметрового земляного капонера. Машина рухнула на брюхо и загорелась. Как потом рассказывали радист и стрелок, пламя охватило весь фюзеляж. На спасение у ребят была только минута. Они сбросили парашюты и попытались вылезти через хвостовой люк. Но не успели. Произошел огромной силы взрыв, хвост самолета оторвало и отбросило на 25 метров. Летчик и штурман погибли. А радиста и стрелка нашли тяжелораненными и контуженными, без сознания. Из госпиталя они вернулись лишь в начале ноября.
Вторая катастрофа произошла в соседнем полку. У них самолет также не смог набрать необходимую высоту и врезался в сборный щитовой домик. Весь экипаж погиб. Третий самолет столкнулся с деревьями, росшими на краю аэродрома. Никто из экипажа не уцелел.
Читателям, наверное, трудно представить, что остается от самолетов и людей, когда в доли секунды одновременно взрываются фугасные бомбы и тысячи литров высокооктанового бензина. Но это были не все потери, произошедшие в ту трагическую ночь. Из 74 самолетов, вылетавших на боевое задание, на свои аэродромы не вернулись еще 3. Два Ила пропали без вести, третий бомбардировщик погиб над озером Ханко - загорелся от грозового разряда и развалился в воздухе. Лишь воздушный стрелок успел покинуть машину. Ему удалось приземлиться на парашюте.
16 августа 1945 года произошел еще один трагический инцидент. 27 бомбардировщиков Ил-4 сбросили 270 бомб на подразделения 5-й общевойсковой армии в окрестностях города Мулин. Чудовищное недоразумение привело к огромным потерям. По рассказам оставшихся в живых, трупы людей и лошадей висели на деревьях. Артиллерийские лафеты, стволы, танковые башни взлетали вверх и, падая, давили людей. Был стерт с лица земли развернутый полевой госпиталь, большие потери понес штаб 5-й армии. Почти полностью погиб зенитный полк, на 50 процентов была уничтожена танковая бригада. К тому же, вслед за бомбардировщиками прилетели истребители и пушечным огнем стали добивать уцелевших.
ПОБЕДА
1 сентября 1945 года был солнечным и теплым днем. Наш полк получил задание доставить на один из аэродромов Манчжурии фугасные бомбы, которые саперы должны были использовать для разрушения защитных сооружений, находящихся на границе. Приземлились на японском аэродроме. Пока выгружались бомбы, кто-то из радистов настроил приемник на Москву и услышал правительственное сообщение об учреждении первого сентября праздника "День победы над Японией". Мы узнали, что будет выпущена специальная медаль, которой наградят участников этой операции.
Пока шла выгрузка боеприпасов, мы сходили в небольшой городок, находившийся в километре от аэродрома. Там местные власти раздавали населению, выстроившемуся в гигантскую очередь, бесплатное мясо. Увидев советских летчиков, огромная толпа стала приветствовать нас аплодисментами. На этой же площади сдавалась в плен рота японских военнослужащих. До сих пор помню их изможденные, обросшие щетиной лица, рваное грязное обмундирование и большую кучу оружия, состоявшую из винтовок, сабель и сумок с личным имуществом.
