4. ЗАВЕТ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ
Российской императрице Екатерине Второй принадлежит немало остроумных реплик, тонких замечаний, интересных писем, судьбоносных записок и государственных планов. (Императрица ежедневно, много и весьма бойко писала как по-русски, так и на нескольких европейских языках. И хотя писала она с немалым количеством ошибок, однако среди ее постоянных корреспондентов были многие знаменитые современники, например, Вольтер, и только один этот факт говорит о ее незаурядном уме. - Прим. авт.)
Среди ее богатого наследия есть одна фраза, известная каждому человеку и имеющая отношение к теме настоящего очерка. Эта фраза была сказана Екатериной Второй по поводу придворных интриг, ведшихся весьма влиятельными царедворцами против Александра Суворова, на тот момент - восходящей звезды военной тактики и стратегии, а впоследствии - самого прославленного полководца Российской империи. (Высокопоставленные завистники Суворова добивались над ним суда за то, что тот в 1773 г. вопреки приказу главнокомандующего самовольно захватил турецкую крепость. - Прим. авт.)
Вот ее знаменитая резолюция, собственноручно оставленная на полях того донесения, и ставшая афоризмом еще при ее жизни: «Победителей не судят!» (По другой версии: «Победителей судить не должно!» - Прим. авт.)
Тем блестящим афоризмом императрица уняла ретивость своих вельмож и явила государственную мудрость: если судить победителей, то что ж тогда делать с подданными, проигравшими сражения? Эдак можно не токмо без воевод остаться, но и без славных викторий, что не есть хорошо для пользы государства Российского… Поэтому, хотя Суворов и нарушил положения воинской субординации, императрица не допустила над ним суда, а напротив - наградила строптивого победителя орденом св. Георгия.
Но если победителей не судят, то так ли уж необходимо судить побежденных? И не правильнее ли заняться более насущными государственными проблемами?
В чем-то похожая ситуация сложилась и по окончании Второй мировой войны на Тихоокеанском театре военных действий.
В 1941 - 42 гг. Япония наголову разгромила вооруженные силы старых метрополий и в качестве военных трофеев захватила их бывшие колонии с многомиллионным населением и богатыми природными ресурсами. Соответственно, генералов и адмиралов, за одержанные на суше и на море победы не судили, а награждали и жаловали.
В 1943 - 45 гг. удача была на стороне англо-американцев: Соединенные Штаты и Великобритания выиграли множество невиданно ожесточенных сражений и в конечном итоге вернули себе то, что у них отобрала Японская империя. И как бы ни высока оказалась цена за одержанные победы, а награды посыпались теперь на американских и британских военачальников…
И если не считать применения Соединенными Штатами Америки ядерного оружия, то преступлений и за проигравшей Японией, и за победившей коалицией было примерно поровну. Даже с учетом того, что японские генералы и адмиралы были причастны к жестокому обращению с гражданским населением в своих новоприобретенных колониях, то и в этом случае военные преступления воюющих сторон были вполне сопоставимы.
Для сравнения. На завершающих стадиях войны американские и английские ВВС при налетах на вражеские города применяли тактику ковровых бомбометаний, в результате чего те города превращались либо в гигантские груды битого кирпича, обломков бетона и искореженного железа, либо в гигантские пепелища. Кроме чудовищных разрушений, такая тактика неизменно приводила к огромным потерям среди мирного населения. (Ковровые бомбометания - то есть разрушение всех без исключения зданий и сооружений в заданном квадрате - широко применялись англо-американскими союзниками как в Германии, так и в Японии. В результате таких массированных и многократных налетов те города выглядели даже хуже, чем Сталинград в 1943 году, в котором не оставалось ни одного целого здания. - Прим. авт.)
Однако и Екатерина Великая права: «Победителей не судят!» Ну а раз победителей не судят, а навязчивое желание придать заурядному возмездию видимость вселенского правосудия есть, то судят побежденных. Отсюда и напыщенность официального наименования Токийского трибунала.
Хотя раньше без судебных шоу как-то обходились. В силу своего разумения, уязвленного национального самолюбия и алчности, победители накладывали на проигравших контрибуции, аннексировали их земли, в качестве военных трофеев забирали всё, что им заблагорассудится, и т. д. и т. п. Однако показательных судов в отношении побежденных генералов и адмиралов не устраивали.
Более того - относились к высокопоставленным пленникам с должным уважением. Во-первых, потому что военное счастье переменчиво: завтра победители сами могут оказаться на месте проигравших. Во-вторых, генералы, адмиралы и дипломаты не в ответе за внешнюю политику своих правителей. В-третьих же, те, кто как раз и был ответственен за развязывание войн, по крайней мере - в Европе, были связаны между собой родством. (К началу Второй мировой войны почти все правящие европейские династии находились в тесном родстве между собой, и в отдаленном - по отношению ко многим аристократическим семействам, не входящих в королевские, царские или княжеские дома. Но если в начале своего умопомрачительного взлета Наполеон Бонапарт, например, выглядел на фоне своих августейших противников как выскочка из захудалых корсиканских дворян, то Адольф Гитлер - как самозванец: он всего лишь выходец из семьи мелкого госслужащего и потому породниться с каким-нибудь захудалым родом немецких дворян было бы для него пределом мечтаний. - Прим. авт.)
В недалеком прошлом все вопросы, связанные с урегулированием послевоенного устройства той же Европы всегда решались, если так можно выразиться, на «семейном совете»: ибо и победители, и проигравшие как-то не стремились копаться в своем грязном белье на виду у своих подданных. Это с одной стороны. А с другой - какой бы вердикт они не вынесли своему «нашкодившему» родственнику, тот вердикт в любом случае наносил удар и по их собственному престижу. Другими словами, корпоративный здравый смысл брал верх над личными амбициями, и потому очередного «возмутителя спокойствия» ждала не казнь, а ссылка или монастырь, в крайнем случае - комфортабельная тюрьма.
Сравните: всего лишь век или два назад пленных генералов, например, в мрачных казематах не содержали, а напротив - предоставляли им весьма комфортные и почетные условия, соответствующие их рангу. Еще более либеральные, хотя и неписаные правила действовали в отношении первых лиц государства.
В качестве примера можно вспомнить условия содержания свергнутого императора Наполеона Первого. Даже когда его упекли на богом забытый остров Святой Елены, в распоряжении «узурпатора» был не только дворец с парком для прогулок, но и пожелавшие разделить его судьбу боевые товарищи: генералы, офицеры, солдаты его знаменитой гвардии… А ведь триумфальные войны Наполеона в течение многих лет были настоящим бедствием и постоянной «головной болью» для всех европейских монархий. (Не к месту будет сказано, но показательных международных трибуналов над свергнутым императором и его блистательными полководцами победившая коалиция не устраивала. - Прим. авт.)
Правда, были и другие примеры, когда в силу политической необходимости высокопоставленного пленника нельзя было оставлять в живых. Однако даже в таких крайних ситуациях ему не отказывали в уважении его воинского чина, титула или заслуг. И потому никогда не приговаривали к позорным видам казни. (Исключения из этого правила чрезвычайно редки, хотя именно таким исключением стала казнь английского короля Карла I Стюарта. См. также очерк «Адмирал Ониси, окаянный самурай императора Хирохито». - Прим. авт.)
5. ПОСМЕРТНАЯ РЕАБИЛИТАЦИЯ ПИРАТОВ ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ
Однако Токийский международный трибунал, в угоду США, Великобритании и Советского Союза не только отступил от традиций европейских монархий в отношении побежденного государства, но и показал себя с весьма неприглядной стороны.
И поэтому попытки Токийского трибунала унизить и обесчестить побежденных говорят о нравственной ущербности самих победителей, о деградации их воинской этики, которая, по большому счету, проистекала из традиций военной аристократии, и даже об отрицании элементарных норм приличия. (Советский Союз, как и Соединенные Штаты, не имели национальной аристократии, и в каком-то смысле это сближало их позиции: а какое им, собственно говоря, дело до того, как будут выглядеть на суде японские маркизы или бароны? Франция, хотя и сохраняла остатки своей родовитой аристократии, давно была республикой. Видимо, поэтому Британия и осталась при своем особом мнении… - Прим. авт.)
Для сравнения. Во все времена за морской разбой пиратов без лишних слов и судебных проволочек просто вздергивали на реях. Это считалось не только традиционной, но и вполне заслуженной карой за их преступления. Однако до предела упрощенное судебное производство и саму казнь в фарс не превращали, прекрасно понимая, что это далеко не первый и уж тем более не последний случай. (Как показывал опыт борьбы с морским разбоем - а таковой насчитывает много тысячелетий, ни казни пиратов, ни безжалостное уничтожение их пиратских шхун не уменьшали количества ни тех, ни других. На протяжении всей истории человечества никому и никогда не удавалась избавиться от этого бедствия. Соответственно, морские пираты есть и в наше время. - Прим. авт.)
Но если начать вешать боевых офицеров и адмиралов флота, то что тогда делать с морским разбойниками? Четвертовать? Сажать на кол? Или, может, заживо сжигать? Наподобие того, как инквизиция живьем сжигала одержимых дьяволом, еретиков и всех тех, кто не разделял их догматов? Отсюда уже недалеко до крематориев и пепла, оставшегося от сожженных жертв… (Какой бы дикостью нам это ни казалась, но Токийский трибунал закончился именно таким финалом: в декабре 1948 года тела казненных были сожжены, а их прах рассеян с самолета. - Прим. авт.)
Впрочем, организаторы Токийского военного трибунала оказались в щекотливой ситуации с самого начала, как только объявили миру о своих благих намерениях. И как бы они ни старались, украшая Международный трибунал своими государственными флагами, ублажая общественность трескучими декларациями или поражая невзыскательную публику несметным количеством рассмотренных документов и свидетельств, но даже сейчас видно, что победившая коалиция оказалась заложником собственной ущербности, порочности и амбициозности.
Токийский международный трибунал превратился в фарс. Что же до благих намерений его устроителей, то куда ведет дорога, вымощенная теми намерениями, известно давно.
Достаточно обратить внимание на формулировку официального названия того исторического процесса: «Международный военный трибунал по Дальнему Востоку», чтобы понять, что с самого начала процесс был «шит белыми нитками». Самопровозглашенный трибунал должен, по определению, рассматривать все (!) военные преступления, совершенные в том регионе в 1939 - 45 годах всеми (!) участниками вооруженных конфликтов, и карать виновных за их совершение. Или как утверждали еще древние римлянине: «Dura lex, sed lex» (Закон суров, но это закон (лат.) - Прим. авт.)
6. А СУДЬИ КТО?
Но не могли же США судить самих себя за собственные военные преступления? Не могли и не хотели. И потому Токийскому трибуналу больше подошел бы другой девиз, на этот раз российский: «Закон что дышло: куда повернул, туда и вышло».
Ну а так как тем «юридическим дышлом» безраздельно владели США, то и поворачивали они его в нужном для них направлении. Другие страны тоже как-то не горели желанием разбираться с военными преступлениями, совершенными собственными Вооруженными Силами. В таких преступлениях нельзя было обвинить очень немногих: например, Индию. (Индия получила независимость спустя несколько лет после окончания Второй мировой войны. До этого, в течение примерно двух с половиной веков, страна оставалась колонией Великобритании и потому была хорошо знакома с военными и прочими преступлениями, которые совершали благообразные английские джентльмены в отношении бесправных подданных Английской короны. - Прим. авт.)
Возможно, именно по этой причине только 11 государств приняли участие в Токийском трибунале, хотя стран, пострадавших от японской экспансии было значительно больше, и всем им были направлены соответствующие приглашения.
Главным обвинителем на Токийском трибунале был представитель США Джозеф Киннан. Остальные страны довольствовались гораздо менее полномочными представителями. Однако каждая из стран не только имела своих высокопоставленных и опытных государственных обвинителей, но и судей, занимающих в своих странах весьма высокое служебное положение - вплоть до членов национальных верховных судов. (Каждая из стран-победительниц имела в составе Трибунала по одному обвинителю и по одному судье. - Прим. авт.)
Что касается подсудимых, которые, будучи профессиональными военными или государственными служащими, не имели юридической подготовки, то им были предоставлены равные с обвинением права. А именно: интересы подсудимых на процессе защищали адвокаты.
Для сравнения. Даже на заурядном уголовном процессе адвокату, защищающему своего клиента, обычно противостоит отлично сыгранный «тандем»: судья и прокурор. На Токийском же трибунале адвокатам противостояли сразу 11 опытнейших обвинителей и 11 опытнейших судей. Поэтому «класс защиты» многократно уступал «классу обвинения» и не представлял из себя серьезной помехи для достижения целей, поставленных перед Трибуналом. (Если же подсудимых лишить даже чисто номинальной адвокатской защиты, то юридический фарс превратится в ку-клукс-клановское судилище. - Прим. авт.)
В обвинительном акте было 55 пунктов, содержащих общие обвинения в отношении всех подсудимых и каждого в отдельности, в том числе: преступления против мира, убийства, преступления против обычаев войны и преступления против человечности. В общей сложности, в ходе процесса было проведено 949 судебных заседаний, на которых Трибунал рассмотрел 4356 документальных доказательств и 1194 свидетельских показания…
Вне всякого сомнения, Токийский трибунал отличался высочайшим профессионализмом, объективностью и в точности следовал известной юридической формуле: «Закон суров, но это закон». И видимо по этим причинам, за два с половиной года своей работы он так и не удосужился разобраться с чудовищными преступлениями против обычаев войны и человечности, с виновными в массовых убийствах гражданского населения в Хиросиме и Нагасаки.
Закон, разумеется, суров, но не для всех: ни тех, кто отдал человеконенавистнические приказы сбросить атомные бомбы, ни тех, кто те приказы выполнил, в преступлениях против мира, обычаев войны и преступлениях против человечности не обвиняли. В убийствах - тем более.
Видимо, с точки зрения обвинения, жертв было недостаточно: менее 300-от тыс. человек, сколько среди них оказалось женщин, стариков и детей - вообще к делу не относится.
Как может главный обвинитель, Джозеф Киннан, инкриминировать столь чудовищные преступления своему правительству, армии или президенту США? Никак не может: его просто не поймут ни в Белом Доме, ни в Конгрессе… Разве для того ему предоставили полномочия главного обвинителя от Соединенных Штатов? Да и простые янки его тоже не поймут: только в одном Пёрл-Харбор от налета японской авиации погибло более 3 тыс. американцев. И потому, если за одного убитого американского солдата уничтожать и калечить по сотне японцев, то это еще по-божески.
Остальные обвинители и судьи важно надували щеки, с умным видом шуршали страницами обвинительных документов и делали вид, что бесчеловечное уничтожение двух японских городов, в результате чего погибли сотни тысяч мирных жителей, предметом судебного разбирательства являться не могут.
С одной стороны, потому, что это точно не понравится главному «продюсеру» и «режиссеру» Токийского процесса, не жалеющего для приглашенных представителей других стран в разрушенном и полуголодном Токио ни хорошего жилья, ни полноценного питания, ни выделенных для их нужд автомобилей.
А с другой - потому что и за ними самими водились разные «грешки». Если они проявят излишнюю принципиальность, то сакраментальное «Dura lex, sed lex» вряд ли им поможет: их тоже не поймут их родные правительства и парламенты. Зачем же нарываться на неприятности?
К примеру, делегация Советского Союза не искала себе неприятностей ни с американским, ни тем более - со своим собственным начальством. Однако как только испортились отношения между Трумэном и Сталиным, так и нашу делегацию «отлучили» и от бесплатных обедов, и от бесплатного автотранспорта. С этого момента за всё приходилось платить американскими долларами. То есть американские оккупационные власти показали, кто в доме хозяин. Грубовато, конечно, но зато наглядно и доходчиво.
Справедливости ради, нужно заметить, что среди судей Токийского трибунала всё же нашелся один человек, который имел не только совершенно иной взгляд в отношении обвиняемых и инкриминируемых им преступлений, но и который нашел в себе мужество отстаивать свое мнение. Его имя Радха Бину Пал. (Судья от Британской Индии. Вне рамок Трибунала - судья Верховного суда Калькутты, а также преподаватель юридического факультета Калькуттского университета. Написал также книгу «Япония невиновна».- Прим. авт.)
И он был единственным судьей, кто пытался юридически доказать, что Токийский трибунал неправомочен. Лишили его за это особых привилегий для «свадебных генералов» Трибунала, лояльных к позиции США, или нет - история умалчивает. Зато доподлинно известно другое: спустя годы, на территории самого знаменитого японского храма Ясукуни правоведу из Индии будет открыт мемориал. И это тем более удивительно, что на территории храма нет других памятников, установленных в честь конкретных людей. (Остальные скульптурные композиции храмового комплекса Ясукуни являются собирательными образами, установленными в честь бесстрашных камикадзе, вдов и сирот погибших воинов, а также животных, которые участвовали в военных действиях. - Прим. авт.)
Как и следовало ожидать, принципиальная позиция индийского судьи не могла повлиять на решения Трибунала, изначально задуманного как легальное прикрытие для акта возмездия проигравшей Японии. Украшение же политического фарса такими юридическими атрибутами, как судьи, обвинители, свидетели или ссылки на международное право, говорит только о циничности самих организаторов Токийского трибунала, которые то пресловутое международное право не ставили и в грош. (К примеру, США с легкостью нарушали и нарушают любые международные конвенции и начинают военные действия против государств, политика которых не отвечает американским национальным интересам. А их излюбленная тактика - превращать города в развалины - не претерпела заметных изменений и в наши дни. - Прим. авт.)
Продолжение следует
