Памяти жертв атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки посвящается.
1. В АВГУСТЕ 45-ГО…
В далеком теперь 1945 году Вторая мировая война, самая ожесточенная, разрушительная и кровопролитная в истории человечества, война, которая обошлась человечеству в непомерную цену, наконец-то закончилась.
В том же году началась подготовка и к невиданным ранее судебным процессам - международным военным трибуналам. Второй из них, Токийский, начал свою работу в мае 1946 г. В нем участвовало 11 государств: США, Великобритания, СССР, Франция, Канада, Китай, Австралия, Новая Зеландия, Нидерланды, Индия и Филиппины.
Не смотря на то, что история человечества это фактически никогда не прекращающаяся вереница всевозможных войн - захватнических, отечественных, гражданских, национально-освободительных… - однако раньше никому не приходило в голову устраивать международные трибуналы над инициаторами тех вооруженных конфликтов и исполнителями их военных приказов. (Как подсчитали сами историки, за последние несколько тысяч лет не было войн на нашей грешной земле лишь около двухсот (!) дней. Но скорее всего, цифры излишне оптимистичны: значительная часть исторических свидетельств просто не дошла до нашего времени. - Прим. авт.)
Не привлекали политиков и военных к уголовной ответственности по той простой причине, что, во-первых, сами войны никогда не обходились и не обходятся без всевозможных преступлений и их неизбежных жертв. И в этом отношении Вольтер, безусловно, прав: «Война есть бедствие и преступление, заключающее в себе все бедствия и все преступления».
А во-вторых, еще Карл Клаузевиц проницательно заметил, что «война есть продолжение политики другими средствами». (Карл фон Клаузевиц, (1780 - 1831), генерал-майор, немецкий военный теоретик и историк. - Прим. авт.)
Проще говоря, если судить за развязывание войн, то начинать следовало с политиков - «главной движущей силы» вооруженных конфликтов. Однако сами политики такую постановку вопроса считали и считают неприемлемой: с их точки зрения, они начинают войны, исходя из блага своей страны и высших государственных интересов.
Например, Советско-финляндская война 1939 - 40 гг. началась из-за того, что переговоры о переносе государственной границы от Ленинграда зашли в тупик. (Граница тогда проходила всего в 32 км от города. Однако СССР не удалось военным путем решить ту проблему, и в конце концов ее все же решили политическими средствами: Финляндия уступила часть своей территории в обмен на большую территорию в Карелии. - Прим. авт.)
Впрочем, в одном политики правы: кроме непрекращающихся войн были бы и непрекращающиеся судебные процессы над их инициаторами. Но стало бы меньше самих войн? Навряд ли: слишком велик соблазн завладеть богатыми ресурсами других стран.
Во время войны на «военные рельсы» переходит не только экономика, но и правосудие: действуют законы военного времени, которые фактически ставят вооруженных врагов вне закона, и потому никакой уголовной или гражданской ответственности за физическое уничтожение, нанесение увечий солдатам или порчу их имущества, не влекут. Не лучше обстоят дела и с мирным населением зон военных действий: гибель и увечья гражданских лиц неминуемы, и потому все те потери просто списываются на войну, как ее неизбежное зло. Ни в случае гибели граждан, ни тем более в случае утраты ими имущества - например, жилья, виновных в этом не ищут. (Возбуждать уголовные дела или гражданские иски бессмысленно: таких дел бы было миллионы, однако предъявлять их было бы некому. - Прим. авт.)
По этой же причине невозможно кого-то привлечь к персональной ответственности и за разрушенные города, промышленные предприятия, железные дороги, мосты и всё прочее: в лучшем случае, тот счет будет предъявлен проигравшей стороне вооруженного конфликта после окончания войны.
Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль не был сторонником юридической волокиты, да и его мнение, высказанное им по поводу наказания для военных преступников, известно: главарей надо просто повесить, без суда и следствия. (Несколько лет спустя, гибель Бенито Муссолини, некогда всемогущего диктатора фашистской Италии, почти в точности будет отвечать откровенным пожеланиям Черчилля: 27 апреля 1945 г. итальянские повстанцы захватят Бенито Муссолини и уже на следующий день расстреляют, без суда и следствия. Среди казненных окажутся не только близкие сподвижники дуче, но и его любовница - Клара Петаччи... Однако этого партизанам покажется недостаточным, и их кровожадность, по идее, должна полностью удовлетворить английского премьера: на следующий день тела казненных привезут в Милан, и на той самой площади, где в августе 44-го казнили итальянских коммунистов, Бенито Муссолини и Клару Петаччи повесят за ноги, а затем бросят в сточную канаву… История в высшей степени неприглядная, но тем не менее, Муссолини еще повезло: в конечном итоге его всё же похоронят на кладбище, пусть и на участке для неимущих, в отличие от многих его немецких единомышленников, от которых не останется ничего, даже пепла. - Прим. авт.)
Черчилль не зря противился самой идеи публичных процессов над военными преступниками. Вот еще один пример, который наглядно иллюстрирует обоснованность его опасений. Именно на Нюрнбергском трибунале впервые «всплывут» так называемые секретные протоколы к пакту Молотова - Риббентропа, от которых потом руководству СССР придется открещиваться несколько десятков лет. (Протоколы являлись секретными дополнениями к заключенному в 1939 г. Пакту о ненападении между Германией и Советским Союзом, и фактически являлись соглашением о разделе сфер влияния между государствами. В соответствие с теми протоколами СССР оккупирует страны Прибалтики, территории Западной Украины, Западной Белоруссии и пр. До Октябрьского переворота 1917 г. те земли являлись неотъемлемой частью Российской империи. - Прим. авт.)
Сэр Уинстон Черчилль был прав: показательные процессы над военными преступниками - вещь рискованная. С юридической точки зрения, обычно нет особой разницы между победившими и проигравшими странами: при желании, и тех, других можно обвинить во множестве тяжких преступлений, и не только в отношении международного права…
Всёпожирающий пожар Второй мировой войны, полыхавший почти 6 лет, ни по убитым и раненым военнослужащим, ни по количеству жертв среди мирного населения, ни по своей жестокости, ни по своему цинизму вообще не имел аналогов. И в других войнах, случившихся в том же XX веке, конечно, гибли тысячи и даже миллионы людей, но всё же счет жертвам на десятки миллионов еще не шел.
Скорее всего, именно эти чудовищные аспекты войны и подвигли страны-победительницы к столь необычному действу, как международные военные трибуналы.
Но не всё так просто. Если в отношении Третьего Рейха такой подход кажется вполне оправданным, то в отношении Японии - надуманным. В Стране Восходящего Солнца не было ни фашистской идеологии, ни самих фашистов, ни тем более - концлагерей с крематориями. Однако это не смущало страны-победительницы… (США и Великобритания завалили Токийский трибунал огромным количеством «документов», которые свидетельствовали о чудовищных потерях среди мирного населения стран Тихоокеанского региона: во многих из них счет шел на десятки и даже сотни тысяч невинных жертв. И как нетрудно догадаться, все те зверства как раз и случились после того, как молодая Японская империя лишила США и Британию их богатых заморских владений. Под властью же старых метрополий население тех колоний и протекторатов жили сытно, долго и счастливо. - Прим. авт.)
Конечно, Токийский трибунал выглядел фарсом, и этого его устроители не понимать не могли. «На войне - как на войне» и потому «белых и пушистых» победителей не бывает. Во всяком случае, опыт минувших тысячелетий свидетельствует именно об этом.
Однако самих победителей - и в первую очередь это относится опять-таки к США и Великобритании - мало занимала внешняя сторона затеянного процесса. И вот почему: Токийский международный трибунал не только давал возможность юридически закрепить итоги Второй мировой войны на Дальнем Востоке, но и уйти от ответственности за собственные преступления.
Советский Союз заморских колоний не имел, его новые приобретения из «японского наследства» были более чем скромны, однако и он поделился с Трибуналом «документами», из которых следовало, что Квантунская армия занималась террором в отношении мирного населения. Счет жертвам тоже шел на многие тысячи… Достаточно очевидно, что «документы», специально подготовленные союзниками для Трибунала, были недостоверны, сомнительны и преследовали собственные политические цели.
К этому следует добавить и еще один важный политический фактор. Токийский трибунал начинает свою работу в мае 1946 года, то есть спустя два месяца после того, как Уинстон Черчилль выступит со своей речью в Фултоне. (Так называемая фултонская речь станет судьбоносной для союзников по Второй мировой войне. Именно оттуда берет начало «холодная война» и новая стратегия Запада в отношении Советского Союза и его военно-политического блока. - Прим. авт.)
И всё же, почему проигравшая Япония - в отличие, например, от другого ее союзника - Италии, где фашисты как раз и были у власти, попала под трибунал? Хотя больше это похоже на то, что она попала «под раздачу».
Причин здесь много. Но одна не вызывает сомнений: Японская империя начала «пошаливать» еще в конце двадцатых годов, во Вторую же мировую войну ввязалась для того, чтобы реализовать свои чрезвычайно возросшие, непомерные амбиции. Или - имперские, что, в общем-то, одно и то же.
Момент нападения на Пёрл-Харбор тоже был выбран правильно: в начале декабря 1941 г. никто уже не сомневался в том, что отборным дивизиям Вермахта удастся взять Москву. Во всяком случае, до 7 декабря того года военная машина Германии не знала поражений и с легкостью захватывала не только города, но и страны. И потому складывалось впечатление, что «блиц криг» заканчивается очередным триумфом Гитлера. (Блиц криг - молниеносная война (нем.) - Прим. авт.)
Косвенно это подтверждает, например, и такой исторический факт: из Москвы началась эвакуация не только жителей, но и многих государственных учреждений… То есть, Сталин предвидел такой исход, хотя сам отказался покинуть столицу.
В отличие от некоторых своих союзников, - например, Италии, - Япония нанесла своим противникам не только весьма болезненные для национального самосознания военные поражения, но и лишила их многих заморских территорий, имеющих стратегически важное, геополитическое значение, и богатых природными ресурсами. Именно этот аспект выходит на первый план, если рассматривать боевые действия в Индокитае, Полинезии и других странах того региона.
2. ОТЫЩИ ВСЕМУ НАЧАЛО, И ТЫ МНОГО ПОЙМЕШЬ
Именно такой дельный совет давал знаменитый насмешник Козьма Прутков своим современникам еще в XIX веке. И если следовать тому совету, то, действительно, можно понять многое из того, что в действительности происходило в веке двадцатом и что от нас пытаются утаить…
Ожесточенные сражения Второй мировой войны, развернувшиеся в Юго-Восточной Азии и Океании, вовсе не являлись для того региона чем-то невиданным. Раздел того региона между сильнейшими мировыми державами начался гораздо раньше, еще несколько веков назад. Ну разве что в силу военно-технических возможностей флота, метрополии тогда не обладали такими мощными и сокрушительными «аргументами убеждения», как линейные корабли или авианосцы. (Японские линкоры типа «Ямато» не имели подобных себе аналогов и могли своим сокрушительным артиллерийским огнем поражать цели на расстоянии свыше 40 км. Американские авианосцы могли нести на своем борту многие десятки бомбардировщиков и пикирующих штурмовиков, и, в свою очередь, смогли отправить на дно даже считавшиеся непотопляемыми линкоры «Ямато» и «Мусаси». - Прим. авт.)
Еще в XVII в. Индонезию сделали своей колонией сначала Португалия, а затем Голландия. К началу XX века почти вся территория Индонезии была голландской колонией. В 1942 г. Острова Пряностей (другое название Индонезии. - Прим. авт.) были захвачены Японией. В августе 1945 г., после капитуляции Японии, Индонезия неожиданно заявляет о собственном суверенитете, и уже в сентябре того же года там высаживаются английские, а вслед за ними и голландские войска. Однако они потерпели поражение, и в 1949 г. ООН всё-таки признала независимость нового государства.
Похожая ситуация и с другими странами того региона. Например, Филиппины были захвачены испанцами еще в XVI веке и, соответственно, являлись колонией Испании - на тот момент одной из самых могущественных морских держав. И едва Филиппины освободились от испанского ига, как им на смену пришли американцы: в 1901 г. Филиппины становятся колонией США. В1941 - 45 гг. архипелаг был оккупирован японскими войсками, в 1946 г. США признали Филиппины суверенным государством, однако последняя американская военная база на их территории была зарыта только в 1992 г.
Весьма поучительна и новая история Вьетнама. В конце XVIII века, под предлогом гонений на христиан, в страну вторгаются французы, и Вьетнам становится французским протекторатом. Августовская революция 1945 г. - ох, уж тот август! - завершается провозглашением Демократической республики Вьетнам, что, как нетрудно догадаться, совершенно не отвечало интересам бывшей метрополии. Соответственно, начинается война с Францией, и после ее неудачных военных действий Вьетнам оказывается разделен на две части. На смену Франции приходят Соединенные Штаты, которые вскоре начинают полномасштабную войну. Новая война продлится много лет, и в ней против вьетнамцев будут использованы не только варварские виды оружия - например, напалм, но и химические... (Женевский протокол от 1925 г. запрещает применения химического и бактериологического оружия. - Прим. авт.)
За исключением сильных в военном отношении государств, таких как Китай или Япония, другие народы имели схожую историю. Истинной же причиной многочисленных войн в том регионе всегда было соперничество между морскими державами за контроль над природными ресурсами слабых в военно-экономическом отношении стран, а также стратегически важными проливами, островами, портами и военными базами, которые и позволяли удерживать под своей властью захваченные территории.
Поэтому и Вторая мировая война, если не считать ее ожесточенности, продолжительности, числа жертв или масштабов разрушений, была очередной попыткой передела тех колоний между уже состоявшимися метрополиями и новой морской державой, претендующей на их владения.
3. ДВА КАПИТАНА
Холодным декабрьским утром 1945 года неожиданно распахнулись двери тюремной камеры, в которой томилось много людей:
- Хасимото, на выход! Быстро! Живей, тебе говорят!
За воротами тюрьмы военнопленного бесцеремонно впихнули в джип, который тут же сорвался с места.
«Куда они меня везут? - озадаченно спрашивал себя узник. - Что нужно от меня нашим надменным врагам? Да еще так срочно… Может, меня везут в Иокогаму? - гадал Хасимото Мотицура, который всего лишь несколько месяцев назад был удачливым командиром подводной лодки. - Где, поговаривают, готовится военный суд над генералами и адмиралами… Так я не вышел чином, и всего лишь капитан третьего ранга…»
Вскоре джип уже подруливал к военному самолету с запущенными двигателями, стоящего на одном из аэродромов в окрестностях Токио. «Что бы это значило? - недоумевал Хасимото, но от расспросов воздерживался. - Куда летим? Зачем?..»
Когда после утомительного перелета самолет начал заходить на посадку, он удивился еще больше: «Это ведь главная американская база, Пёрл-Харбор! Я подводник, а не летчик, однако в том знаменитом сражении тоже участвовал… За одно это американцы повесят меня без суда и следствия…»
Однако самолет дозаправился и, не теряя времени, продолжил полет. Хасимото, озадаченный до последней степени, внимательно прислушивался к словам чужого языка, который он немного понимал: «Вашингтон? Мы летим в Вашингтон?! Вот это я влип в историю… Крейсер «Индианаполис»?! - От этого названия бесстрашный командир заметно побледнел. - Это даже хуже, чем Пёрл-Харбор… Тогда мне точно хана! Это ведь моя лодка потопила тот крейсер в июле сорок пятого… Стало быть, янки в отместку решили меня не повесить, а поджарить на своем проклятом электрическом стуле…»
И снова Хасимото Мотицура не угадал: он потребовался американцам в качестве важного свидетеля. Наказание же пока грозило не столько ему, сколько командиру тяжелого крейсера «Индианаполис» Чарльзу Маквею.
На судебном разбирательстве капитан I ранга Маквей хмуро поглядывал в сторону крайне нежелательного и опасного для него свидетеля: «Только камикадзе мне и не хватало... И без этого японца я в дерьме по самую кокарду. Это ведь он выпустил по моему крейсеру управляемые смертниками торпеды, под завязку начиненные тротилом…» (Управляемые смертниками торпеды типа «Кайтэн» обладали сокрушительной мощью: их боевая часть снаряжалась огромным количеством взрывчатки - до полутора тонн. В переводе с японского «Кайтэн» означает «Переворачивающий небо». - Прим. авт.)
«Вместе с крейсером погибло очень много матросов и офицеров… - горестно припоминал он события недавнего прошлого. - Слишком много, и это мне тоже не простят… (В общей сложности погибло 883 члена экипажа. После того, как крейсер затонул, половина из того количества погибла от жажды или акул, оказавшись в море и не дождавшись помощи. Сам командир крейсера чудом остался в живых. - Прим. авт.)
Потопленный японской подводной лодкой крейсер «Индианаполис», в общем-то, был достаточной причиной для судебного разбирательства, тем более, что это усугублялось огромными людскими потерями. Однако была и другая причина столь пристального внимания к Чарльзу Маквею.
«Всё началось с того сверхсекретного груза, - удрученно припоминал экс-командир тяжелого крейсера. В тех ящиках были разобранные на части атомные бомбы, которые я должен доставить на остров Тиниан. (Остров Марианского архипелага, где находилась база стратегической авиации США. - Прим. авт.) Потом их сбросили на Хиросиму и Нагасаки… Бомбы я доставил и сдал адмиралам, встречавшим тот сверхсекретный груз. А спустя три дня, уже на обратном пути, этот чертов японец торпедировал мой крейсер. Оно и легкий крейсер редко удается потопить, если стрелять обычными торпедами, а «Индианаполис» - крейсер тяжелого класса, его потопить еще сложнее. Однако потопил, *** н сын! Похоже, потому и потопил, что выпустил по нам проклятые «Кайтэны» По-другому просто не объяснить…»
К удивлению капитана Маквея, угодившего в жернова американского правосудия, Хасимото Мотицура упорно держался своей первоначальной версии: крейсер «Индианаполис» был атакован обычными торпедами, и точка!
Чарльз Маквей вновь бросил тревожный взгляд в сторону Хасимото и заметил про себя: «Не знаю, почему он упорствует и не признается, что атаковал меня «Кайтэнами» - не сходятся в его истории концы с концами. Похоже, пытается выгородить себя и избежать петли. Кто ж ему теперь поверит, что против какого-то замызганного танкера он выпустил смертников, а тяжелый крейсер атаковал обычными торпедами? Но, может, оно и к лучшему: от одного слова «камикадзе» члены трибунала зеленеют лицом…» (Японские смертники нанесли американскому флоту столь ощутимый урон, что только одно упоминание о них приводило высокое начальство в ярость. См. также очерк «Камикадзе - боги без земных желаний». - Прим. авт.)
«Сплошная мистика, - озабоченно размышлял Чарльз Маквей, который считал свое положение весьма опасным. - Получается, что не разойдись мой крейсер с его подлодкой тремя днями ранее, то и бомбить Хиросиму и Нагасаки было бы нечем. Ведь его подлодка уже неделю курсировала в том районе и охотилась за нашими кораблями… Тогда этот *** н сын стал бы национальным героем и если не адмиралом, то уж капитаном I ранга точно, а мне хорошо было бы отвертеться от электрического стула. Мало того, что те адские бомбы обошлись налогоплательщикам в миллиарды долларов, так и война… всё еще продолжалась бы!»
От этой неожиданной мысли его бросило сначала в жар, а потом в холод. Какое-то время он нервно мял в руке носовой платок, ничего не видя и не слыша вокруг себя.
«Да уж… За такие дела меня точно поджарили бы на электрическом стуле, - с ужасом думал он и утирал с лица обильно выступивший пот, - если бы этот чертов Хасимото утопил «Индианаполис» на переходе к острову Тиниан. - Он обреченно покачал головой. - Тогда против меня были бы все: и Верховный суд, и Конгресс и президент. Даже родной флот - и тот бы добивался того, чтобы меня казнили на электрическом стуле. Получается, что мне еще крупно повезло, когда в первый раз удалось разминуться с подлодкой этого психа. Всё могло бы быть гораздо хуже, чем сейчас. Ну а так пока не ясно, что меня ждет…»
Дело осложнялось и тем, что родственники погибших моряков требовали сурово наказать командира крейсера «Индианаполис», как главного виновника крупной трагедии с большим количеством жертв. Что касается Хасимото, то его они жаждали перевести из разряда военнопленных в разряд военных преступников.
Однако всё обошлось: военный трибунал признал капитана I ранга Чарльза Маквея виновным «в преступной халатности», разжаловал его и уволил из Военно-морского флота. (Позднее приговор был пересмотрен, капитан I ранга Маквей вернулся на военную службу, а спустя еще 4 года был отправлен в отставку в чине контр-адмирала. - Прим. авт.)
Контр-адмирал в отставке провел остаток своей холостяцкой жизни на собственной ферме, тихо, скромно и уединенно. Однако напоследок он всё же удивил соседей и бывших сослуживцев: в ноябре 1968 года Чарльз Маквей застрелился. Что явилось причиной рокового поступка, точно неизвестно, но, скорее всего, - разлад с собственной совестью: как ни крути, а он оказался причастен к одному из самых чудовищных преступлений в истории человечества. (На корпусе атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму, среди других надписей была и такая: «Подарок за души погибших членов экипажа крейсера «Индианаполис»! - Прим. авт.)
К бывшему командиру подводной лодки судьба оказалась благосклонней. В 1946 году, после возвращения из США, Хасимото Мотицура опять оказывается в тюрьме. Потом попадает в лагерь для военнопленных, освободившись из которого, становится капитаном торгового флота.
«Такова моя карма, - хмуро замечал он про себя, отбиваясь от назойливых журналистов, которые донимали его тем же вопросом, что и американцы: «Применял он «Кайтэны» против крейсера «Индианаполиса» или нет?»
Это выглядит странным, но на своем торговом судне он много лет ходил по тем же маршрутам, что выпали на его долю, когда он был командиром подводной лодки: Южно-Китайское море, Филиппины, Марианские, Каролинские и Гавайские острова. Случалось ему бывать и в Сан-Франциско...
Выйдя на пенсию, он стал монахом в одном из храмов города Киото и даже написал книгу о своих военных приключениях. Однако, как и в декабре 1945 года, он неизменно придерживался своей первоначальной версии: против тяжелого крейсера «Индианаполис» он применил обычные торпеды.
Однажды пересекшиеся судьбы Хасимото и Маквея оказались загадочным, если не сказать - мистическим образом переплетены до самого конца. Удивительно, но факт: оба покинули этот суетный мир в 1968 году. И видимо, Хасимото был прав: от кармы не уйти…
